— Ну что, щенок? Где твой брат? Сбежал? — голос был Степана. Ответил ему другой, незнакомый, юный совсем:

— Может, Ветерок его того?

— Может, и того, — согласился Степан и добавил: — Но тебе, щенок, от этого не легче.

Смех. Ну, пусть смеются… Кухня… Колька скользнул между котлами, горками. Через дверь в зал падал свет…

Там горели все лампы. Барменов Колька не увидел, и "Детей Урагана" было не шестеро, а всего четверо. Трое сидели за столиками, один — рядом со Степаном — стоял у окна. Васька — раздетый догола и с разбитым лицом — был привязан к стойке: грудью и руками — к прилавку, ногами — к тумбе ножки. Видно было, как мальчишка напряжён и сколько в нём ужаса. Колька всмотрелся и стиснул зубы — плечи мальчишки были изрезаны осколками бутылки, волосы слева — в крови.

Дальнейшего развития событий Колька решил не дожидаться, хотя, наверное, это было тактической ошибкой. Он толкнул дверь носком кеда и вошёл.

— Покурили? — усмехнулся Степан, ещё не поняв, кто входит. — Опоздать боитесь?..

Глаза его округлились, а рука быстро дёрнулась к лежащему на подоконнике дорогому пиджаку. Колька выстрелил не глядя, по стволу — Степана развернуло и шмякнуло о стену, он повернулся с оплывшим от боли и недоумения лицом, и Колька мгновенно подумал, как похожи такие, когда им самим причиняешь боль — недоумение, это искреннее, чистое недоумение: "Как, меня?! Но меня нельзя!!!" Зажимая правое запястье левой рукой Степан сел на пол. Трое с грохотом вскочили из-за стола, один из которых бросился к стене, возле которой — Колька увидел это только теперь и мысленно выругался — стояли два охотничьих ружья. Он выстрелил снова — правую ногу вышибло из-под бегущего, как неживую подпорку, удивлённо охнув, он свалился на бок, попытался вскочить, но тут его, видимо, настигла наконец боль в раздробленном колене; парень подтянул его к груди, глянул неверяще и завыл, дёргая здоровой ногой.

— Сидеть, — коротко скомандовал Колин тем двоим. — Заткнись, трус! — истошный вой как обрубило.

Грохнула дверь. Первый вбежавший получил пулю в левое плечо и сел на ступеньки, по-детски всхлипнув от боли. Второй закувыркался по ступенькам, поймав пулю в правое бедро.

— Ты, — Колька двинул стволом в сторону парня, стоявшего у окна — по виду, одних с Колькой лет. Губы того дёрнулись.

— Анатолий, — спокойно сказал он.

— Что? — спросил Колька. "Не похоже, что он пьяный. Другие, может, да. Но не этот. И — слишком он спокойный, а значит — опасный…"

— Меня зовут Анатолий, Толька, — улыбнулся парень.

— Очень приятно, — кивнул Колька. — Ну так вот, Анатолий. Свяжи-ка вон тех двоих за столом. А ты, дядь Стёп, кидай сюда пиджак.

— Ты мне руку раздробил, уб-блюдок-к, — челюсть у кое-как поднявшегося на ноги Степана прыгала. — Ты, сука-а… знаешь, что ссссссс… тобой за это?.. Я слово скажу — ты кровушку свою пить будешь…

— Я тебе сейчас вторую прострелю… — пообещал Колька, и Степан осекся. — Чего копаемся, Анатолий?

— Нечем вязать, — по-прежнему спокойно ответил тот.

— Ремнями, Толя, ремнями вяжи. Собственными их ремнями, — держа всех на прицеле, Колька подошёл к окну, закинул за плечо оба ружья, а потом… быстро шагнув к Степану, с размаху ударил его в лоб рукоятью пистолета.