— Есть попадание! — сообщил оператор. — Погрешность минус тридцать процентов.

— Компенсировать! — закашлявшись, приказал Бражников.

Вентиляторы серверов гудели, отводя тепло от нагруженных серверов. Механики, заметив прирост температуры, подключили дополнительную мощность от резервной цепи.

«Шустрых бандерлогов натаскал Еремеенко», — с благодарностью подумал Бражников, глянув на моргнувшие индикаторы.

Глаза у него слезились, веки припухли, начинала болеть голова.

— Есть расчет компенсации! — доложил оператор. — Обратный отсчет!

Второй импульс лазера добавил энергии обломку и вывел его на расчетную орбиту.

— Симуляцию на монитор! — приказал Бражников.

Операторы тут же ввели новые данные по всем ведомым объектам, создав массив для просчета симуляции изменившегося состояния системы.

После первого штатного столкновения начался космический бильярд, обломки меняли орбиты, сталкивались один с другим на строго рассчитанных скоростях, передавая заданную долю кинетической энергии. Но не в этом заключалась суть сегодняшнего эксперимента. Это уже неоднократно удавалось группе Бражникова со все большей точностью. Во время текущей серии полковник собирался вторгнуться в созданный им управляемый хаос еще одним объектом, чтобы проверить оперативные возможности системы в предельно сложных условиях.

— Загоняйте данные реперных точек с шагом в тридцать секунд! — приказал Бражников операторам.

Сам он, несмотря на ухудшающееся состояние, пытался выбрать самый подходящий из еще не использованных обломков.

— Работаем с обломком четыре-два, — сообщил наконец.

— Есть! — ответил оператор, в чье ведение входил выбранный объект.

Его пальцы застучали по клавишам, вводя данные для вычислений. Бражников потер лицо руками, ему становилось все хуже. Резко закружилась голова, из горла вырвался болезненный кашель. Во рту остался кровавый привкус.

«Что за черт? — с испугом подумал Бражников. — Может, что-то серьезное?»

Но когда на мониторе возникла симуляция столкновения, на основе которой рождались данные реактивного импульса, полковник отогнал тревожную мысль и сосредоточился. Считав параметры импульса, он передал их оператору лазера и решил доложить в штаб о резком ухудшении самочувствия.

— Есть попадание! — сообщил оператор. — Погрешность плюс шесть процентов.

«Шесть процентов, немного, — подумал Бражников. — В пределах допустимого».

Но, глянув на монитор, где менялось состояние всей системы, он оторопел. Обломок, вместо того чтобы плавно выйти на заданную орбиту, частично разрушился, а то, что от него осталось, набрало приличную скорость и по спирали начало удаляться от земли.

— В чем дело? — воскликнул Бражников.

На него все обернулись, ничего не понимая толком. Никто из операторов не знал, какой именно цели хотел добиться полковник, куда хотел отклонить обломок. Поэтому лишь по его виду все поняли, что произошла какая-то ошибка.

— Данные объекта четыре-два на расчет! — приказал Бражников, взяв себя в руки. — Полученные данные мне!

Серверы работали на пределе, вентиляторы прокачивали через систему кубометры охлажденного воздуха. В аппаратном зале было жарко, как в мартеновском цеху.

Когда данные о движении обломка поступили на монитор, Бражников сверил полученную орбиту с картой небесных объектов от смены наблюдателей. У него сердце замерло. Обломок, непонятно почему получивший значительно больший, чем надо, импульс, грозил столкновением с действующим американским спутником.