— Если они тоже поднялись, в каждой кладке будет примерно по шестнадцать яиц, — сказала Ксинна.

— И тогда у нас будет пятьсот семьдесят шесть боевых драконов, — выдохнула радостно Бекка.

— Пятьсот семьдесят шесть птенцов, — уточнил K’дан.

— Дайте им время, и они станут боевыми драконами, — возразила Бекка, расправив плечи. K’дан вгляделся: Бекка всегда выглядела старше своего возраста, и теперь, когда она достигла физической зрелости, он уже и не помнил, сколько лет ей было на самом деле, потому что она не стала ни на миллиметр выше. Он кивнул в знак согласия.

Обращаясь к Ксинне, он сказал, — Итак, твой план был — привести их сюда?

— Ммм, это был не совсем план, — ответила Ксинна. — Как мы могли вернуть сюда зеленых и синих из Вейров?

— А что ты скажешь по поводу Мяучел и туннельных змей? — вставила Бекка. — Если твой план не учитывает, как справиться с ними, всё, что мы будем иметь — это только пустые яйца.

Мысль еще об одной площадке, полной разбитых яиц, заставил всех вздрогнуть.

— Ну, как бы то ни было, нам придётся проверить всё на кладке Kорант’ы, — сказала Ксинна, виновато кивнув Тарии, которая ничего не ответила, лишь погладив пальцы Ксинны.

— У нас примерно три месяца, чтобы подготовиться, — сказала Бекка.

Ксинна с Тазит’ом вернулись совершенно вымотанными из очередной экспедиции через всю южную оконечность Западного острова.

Весь последний месяц для неё состоял из переброски охотничьих и рыбачих партий на их стоянки, обследования территории, и возвращения партий и их добычи обратно. Все перевозки Небесного Вейра держались исключительно на ней и её синем, кроме него здесь был единственный взрослый дракон, и это была раненая Kорант’а. И Ксинна понимала, что этого недостаточно. С каждым днем они всё больше теряли позиции. У них не было права на ошибку. Неудачный день для охоты означал, что либо всадники, либо птенцы останутся голодными — и всадники оставались голодными. Все в лагере исхудали, за исключением близнецов, которых закармливали и баловали все.

— Неудачно, — сообщила Ксинна Тарии, которая стала кем-то вроде управляющей лагерем. Ксинна стала больше Предводителем, чем Госпожой Вейра. Она советовалась с K’даном и Колфетом, но те полностью полагались на неё, отчасти, может быть, потому, что у неё был единственный дракон, способный летать, отчасти, думала она, потому, что она первой взялась за дело, и они не видели никаких причин — пока — для изменений.

Если и было что-то хорошее в этой ситуации, так это то, что Ксинна и Тария были вместе больше, чем когда-либо прежде: они проводили своё личное время со страстью, какой никогда не знали раньше, ощущением, что каждое мгновение дарило возможность быть желанной, и каждая ласка была проявлением любви, а любое нежное слово — лаской. У них были и споры, иногда шумные, но в этом не было ничего нового, это были всего лишь споры и ничего больше. А вот что было по-другому, это, с каким уважением они относились друг к другу, как они обменивались дневными новостями и понимали без слов, сколько каждый из них значит для другого.

— Может быть, завтра, — сказала Тария, притянув Ксинну к себе и погладив её по коротким волосам. Ксинна закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением и сочувствием.

— Я люблю тебя, — сказала она, открыв глаза, чтобы встретиться взглядом с блестящими темно-карими глазами Тарии. Тария улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать её. Это было нежное касание, губы с губами, лёгкое, как намёк на будущее продолжение, движение, в котором было больше чувства, чем намерения.