Ксинна улыбнулась такому изменению в её поведении, — Я не могу оставить её здесь одну, — сказала она, — она может почувствовать себя избранной, а другие подумают, что к ней особое отношение.

— Ну… тогда оставьте мне и Мирессу тоже, — сказала Джависса, — она не такая худая, но тоже нуждается в материнской заботе.

— Я дам тебе их на семидневку, а потом будем их чередовать, — предложила Ксинна, — Я возьму Арессил.

— И что она будет делать?

— Я подумала, что она может помогать Р'нею с его сумасшедшими схемами.

— У неё может получиться, — согласилась Джависса, — А еще мы должны найти место для этих яиц — хорошее место — прежде, чем Саринт'а отложит их.

— Да, — сказала Ксинна снисходительно и улыбнулась Джависсе, — Что-нибудь еще, Мама?

— Ты остаёшься здесь, в Вейре, — продолжила Джависса, — И Джирана находится возле тебя постоянно, в противном случае Бекка запрёт тебя в комнате.

Ксинна начала закипать, услышав о таких ограничениях: она планировала отправиться на старую Площадку, а затем на горелое плато, чтобы поговорить с Р'неем.

— Не стоит на меня дуться, дитя, — сказала ей Джависса, — Я всё это проходила с Дж'ризом, а теперь и с Джираной, — она покачала головой, — И еще, Командир Крыла, не думай, что сможешь обвести меня вокруг пальца, или, что я не надеру тебе зад, если ты это сделаешь.

— Тазит' может не согласиться с этим, — тихо возразила Ксинна, принимая угрозу Джависсы с долей скептицизма.

— Он умный дракон, — задумчиво сказала Джависса, — Думаю, он поможет тебя поймать и подержит, пока я не закончу.

Лучше слушайся её, — сказал Тазит.

— Ну, — сдалась Ксинна, решив достойно выйти из этой ситуации, — раз уж я здесь, похоже, Данирри и Миресса не будут чувствовать себя особенными.

— Договорились.

— Но некоторым управляющим стоит дважды подумать, прежде чем брать на себя слишком много, — предупредила Ксинна.

Улыбка на лице Джависсы стала шире, и её глаза хитро заблестели, — А почему ты думаешь, что я этого не сделала?

Недостатком этого решения оказалась близость к Данирри. Синяя всадница следовала за Ксинной, как влюбленный ребенок. С Мирессой было не намного легче. Она была настолько послушной, что Ксинна не могла представить, её говорящей «нет» кому-нибудь. Дружелюбие и верность это одно, а откровенное подобострастие — это совершенно другое, и Ксинна начала планировать, как помочь Мирессе построить более здоровые отношения с окружающими, прежде чем кто-то, подобный Ж'керану, напоит её и запудрит ей мозги.

Самым плохим в ситуации с Данирри было то, что Ксинна не могла разобраться со своими чувствами к молодой всаднице. Её здравый смысл подсказывал ей, что в какой-то момент Данирри обречена полюбить её, но сможет вырасти из этой любви со временем — девушка перенесла психологическую травму, слишком сильную, чтобы рассматривать отношения, как что-то иное, не временное. Ксинна подозревала, что в какой-то мере исцеление Данирри было вызвано сначала преклонением перед Ксинной и властью, которой она обладает, а затем постепенным осознанием того, что она самостоятельная личность и хозяйка своего сердца, тела и чувств.

Худая и маленькая, какой Данирри была из-за недоедания, как казалось Ксинне, выглядела более молодой версией её самой — или Тарии. Отсюда притяжение, и, одновременно, боязнь.

Ксинна, еще когда принимала эту женскую команду, знала, что путь её будет нелёгким.