– Только не заблудись впотьмах, – крикнул мне вдогонку отец. Я не отреагировал: глупые замечания не требуют ответа.

Я уже пересек шоссе и спустился вниз на четверть мили, когда грянул первый удар. Меня шибануло прямо в лицо – такого мощного толчка я за всю жизнь не припомню. Бывали в Калифорнии землетрясения, но этому они и в подметки не годились. Я упал ничком и долго лежал, впиваясь ногтями в скалу и пытаясь удержать ее на месте.

А тошнотворная качка все длилась и длилась, и гул ее сопровождал невыносимый – утробный жуткий рык, сильнее и страшнее грома. Какой-то камень, скатившись, пнул меня в бок. Я встал на ноги и постарался на них удержаться. Земля все еще ходила ходуном и грохотала. Я опрометью бросился к дому – словно скользя по дрейфующей льдине; дважды падал и вновь подымался…

Передняя стена дома обрушилась. Крыша сползла набекрень под каким-то сумасшедшим углом.

– Джордж! – завопил я. – Молли! Где вы? Джордж услыхал меня и выпрямился. Он стоял по ту сторону дома, я увидел его поверх съехавшей крыши. И бросился к нему с криком:

– Ты в порядке?

– Помоги мне вытащить Молли… – выдохнул он. Позже я узнал, что Джордж вместе с Молли и Пегги вошел в дом, помог Пегги выбраться из носилок, проводил ее в комнату и вышел, оставив Молли готовить завтрак. Толчок настиг его, когда он возвращался из хлева. Но в тот момент нам некогда было выяснять подробности; мы вдвоем поднимали плиты, каждую из которых укладывали на место четверо скаутов. Джордж кричал не переставая:

– Молли! Молли! Где ты?

Она лежала на полу рядом с каменным верстаком, на который обрушилась крыша. Мы стащили крышу, Джордж забрался на обломок, дотянулся до Молли:

– Молли! Молли, дорогая!

Она открыла глаза.

– Джордж!

– С тобой все в порядке?

– Что случилось?

– Землетрясение. Ты в порядке? Ты не ранена?

Она села, поморщилась, словно от боли, и сказала:

– Мне кажется, я… Джордж! Где Пегги? Пегги?!

Комната Пегги уцелела: сейсмостойкие крепления выдержали удар, несмотря на то, что остальная часть дома лежала в руинах. Джордж настоял, чтобы сначала мы вынесли из дома Молли. Затем мы принялись разбирать плиты, загораживавшие вход в комнату Пегги.

Покореженная наружная дверь шлюза вывернулась из петель, скривилась и стояла нараспашку. В шлюзе было темно; свет Юпитера сюда не проникал. Я на ощупь попробовал открыть внутреннюю дверь, но она не поддавалась.

– Не могу открыть, – сказал я отцу. – Посвети мне.

– Наверное, ее удерживает давление воздуха. Крикни Пегги, чтобы забралась в пузырь, мы вырубим давление.

– Мне нужен свет, – повторил я.

– У меня нет фонарика.

– Ты что, не носишь с собой фонарь?

Я-то всегда таскал его с собой; в темную фазу мы вообще не выходили из дома без фонарей. Но я потерял фонарь, когда начало трясти. А где – понятия не имею.

Отец задумался, перелез через обломки и тут же вернулся.

– Нашел на тропинке между домом и хлевом. Выронил, должно быть. Он посветил на внутреннюю дверь. Мы обсудили положение.

– Выглядит паршиво, – тихо проговорил отец. – Взрывная декомпрессия. Между верхом двери и дверной рамой зияла щель, в которую свободно можно было просунуть руку; дверь не зажало давлением изнутри, ее просто заклинило.

– Пегги! – крикнул отец. – Пегги, дорогая, ты слышишь меня? Нет ответа.

– Бери фонарь, Билл. И отойди в сторонку.

Отец попятился назад, а затем с силой ударил в дверь плечом.