Поля остались на месте – то есть то, что от них осталось. Я ковырнул снег на борозде, где уже начинали проклевываться всходы. Они, разумеется, померзли: почва заледенела. Я был уверен, что земляные черви тоже погибли: их ведь никто не предупредил, что надо зарыться в землю поглубже. Мои малютки-саженцы замерзли на корню.

Мы нашли двух окаменевших кроликов, прижавшихся друг к другу под обломками бывшего хлева.

Цыплят нигде не было видно, но я обнаружил старую несушку, самую первую нашу курочку. Она высиживала яйца. Гнездо не пострадало, его прикрыло куском обвалившейся крыши. Так она и сидела, не сдвинувшись с места, на замороженных яйцах. Это меня добило.

Отец обшарил дом и подошел к хлеву.

– Ну что, Билл?

Я встал.

– Все, Джордж. Крышка.

– Тогда собирайся, пора в город. Скоро придет вездеход.

– Но ферме действительно крышка!

– Я знаю.

Я заглянул в комнату Пегги, но отец уже пошуровал там как следует; оставил только мой аккордеон. Сверху он был припорошен снегом, налетевшим через взломанную дверь. Я стряхнул снежинки и поднял инструмент.

– Оставь его, – сказал отец. – Тут с ним ничего не случится, а в городе тебе некуда будет его пристроить.

– Я не собираюсь сюда возвращаться.

– Что ж, воля твоя.

Мы связали шмутки в узел и оттащили к шоссе вместе с аккордеоном, двумя кроликами и несушкой. Вскоре показался вездеход, мы забрались в машину, и отец бросил тушки кроликов и курицу в кучу замерзшей живности, собранной отрядом. За поворотом нас уже поджидал Папа Шульц.

Мы с отцом выглядывали на дорогу, пытаясь высмотреть Мэйбл, но тщетно. Возможно, ее подобрал какой-нибудь другой отряд, благо до города было недалеко. Я вздохнул с облегчением. Конечно, пусть ее съедят, но меня увольте, я не каннибал.

Мне дали чуток соснуть, перекусить и вновь отправили в спасательную экспедицию. Колония понемногу приходила в себя. Те, чьи постройки уцелели, разбрелись по домам, прочие остались на приемной станции – примерно столько же человек, сколько прилетело на «Меифлауэре». Кормежка, естественно, была нормированная – впервые со дня основания колонии на Ганимеде ввели пайки. Правда, пока мы не голодали. Выживших было не так уж много, запасов еды хватало на всех. По-настоящему затянуть пояса нам придется позже. Было принято решение свернуть три зимних месяца и начать весну по новой – это перепутало весь календарь, зато дало колонистам возможность как можно скорее собрать новый урожай и возместить потери.

Отец по-прежнему работал в инженерной конторе. Они планировали построить на экваторе еще две энергостанции, способные по отдельности поддерживать парниковый эффект, чтобы не допустить повторения подобных катастроф. Разумеется, оборудование должны были поставить с Земли, но хоть в чем-то нам повезло: Марс оказался в нужной точке орбиты для связи. На Землю немедленно отправили сообщение, и вместо очередной партии колонистов следующим рейсом нам пообещали доставить все необходимое. Впрочем, меня это не волновало. Я остался в городе, хотя Шульцы приглашали пожить пока с ними. Зарабатывал себе на жизнь, помогая восстанавливать и укреплять дома. Мы решили, что первым же рейсом отчалим на Землю – Джордж, Молли, Пегги и я, – если, конечно, на корабле будут места. Решение приняли единогласно, разве что у Пегги никто не спрашивал. Другого выхода просто не было,

Мы не единственные собирались на Землю. Колониальный комитет сначала раскудахтался, но в связи с чрезвычайными обстоятельствами быстро поднял лапки кверху и начал составлять списки пассажиров. Мы с отцом тоже пошли в агентство комитета вручить свои заявления, причем чуть ли не последними из желающих: отец по делам выезжал из города, а без него мне идти не хотелось.