Иметь дело с матерью Клер оказалось куда труднее, чем думала мать Фрэнсис. Иногда приходилось обращаться к Богоматери и просить у Нее немедленного совета.

— Я сказала, что мне очень жаль, сказала, что мы присмотрим за Евой, но она не успокаивается и говорит, что должна знать, как мы поступим с девочкой. Зачем ей это нужно? Пресвятая Дева, ответь мне!

И ответ был получен. Мать Фрэнсис предполагала, что он поступил от Богоматери, хотя произнесла эти слова Пегги Пайн.

— Эта старая карга желает, чтобы вокруг нее плясали и повторяли, как кукушка в часах: «Я говорила, я говорила…» Ей хочется тебя унизить. После этого она успокоится и начнет мучить кого-нибудь другого.

Мать Фрэнсис согласилась воспользоваться тактикой самоуничижения. «Вы были правы, мать Клер, — написала она в самом лицемерном письме, которое когда-либо выходило из-под ее пера. — Мы не должны были просить вас принять такую девочку, как Ева, которую жизнь в нашем маленьком монастыре приучила переоценивать себя. Могу сказать только одно: я преклоняюсь перед мудростью, которую вы проявили и в этом вопросе, и во всех прочих, и надеюсь, что мы не доставили сестрам слишком больших неудобств экспериментом, который, как вы знали с самого начала, был обречен на неудачу».

Выяснилось, что она нашла правильный подход. Регулярные допросы с пристрастием, которые учиняла ей мать Клер, прекратились.

Причем очень вовремя. Еву выписали из больницы ровно через неделю после поступления.

— Я приеду на автобусе вместе с Бенни, — сказала Ева по телефону.

— Нет. По крайней мере шесть человек горят желанием захватить тебя на обратном пути. Мне не хотелось бы снова обращаться к Пегги, но это могла бы сделать миссис Хили.

— Ох, мать Фрэнсис, ради бога…

— Ладно. Тогда Шон Уолш? Только не говори мне…

— Я и так причинила вам слишком много хлопот. Поеду с тем, кого вы выберете, хотя предпочла бы автобус.

— Марио?

— Чудесно. Я обожаю Марио.

— Ладно, тогда до завтра. Ева, я очень рада, что ты возвращаешься. Я скучала по тебе.

— А я по вас, мать Фрэнсис. Нам нужно будет поговорить.

— Конечно, поговорим. Закутайся потеплее, ладно?

Ева положила трубку, но монахиня продолжала сидеть в кресле. Да, верно, им нужно будет поговорить. Причем очень серьезно.

И тут телефон зазвонил снова.

— Можно мать Фрэнсис?

— Я слушаю.

Наступила пауза.

— Мать, вы были очень щедры, когда сказали мне… Сказали, что если я захочу… Знаете, все это время я вспоминала ваши слова. Вам не покажется странным, если я действительно навешу вас?..

Голос женщины звучал нерешительно.

Лицо матери Фрэнсис озарила широкая улыбка.

— Миссис Хегарти, как я рада вас слышать! Буду ждать вас в ближайший уик-энд. Сообщите, на каком автобусе вы приедете, и я приду на остановку. Она находится всего в двух минутах от ворот монастыря. Приезжайте непременно, вы доставите всем нам большое удовольствие.

Мать Фрэнсис прикинула, где поселить миссис Хегарти. Сначала она подумала о комнате Евы, но потом вспомнила про малую гостиную, которую они всегда считали спальней для гостей. Там не хватало только штор. Он возьмет ткань у Пегги и попросит сестру Имельду вместе со старшеклассницами сшить шторы на уроке домоводства. У Десси Бернса можно будет взять ночник, а у аптекаря Кеннеди — кусок хорошего мыла.

— Сегодня Ева поедет домой, — сказала Бенни, как обычно, встретившись утром с Нэн в кафетерии.