Они побрели к тёмной фигуре, замечая, что, чем ближе они подходят, тем крупнее она становится. Она была гораздо больше медведя — больше, чем любое отдельно взятое существо, которое кому-то из них доводилось видеть раньше. Она была даже больше, чем много-много стоящих в рядок гнёзд плосколицых, которые они видели. Токло стал идти медленнее, как только они смогли отчётливо разглядеть этот предмет. Бока существа были гладкими и плоскими, простираясь от самого заострённого носа до приземистого хвоста. Оно чернело над их головами, отбрасывая тень, которая простирала к ним свои жадные лапы, как озеро ночи, разлившееся по льду.

— Похоже на гигантского огнезверя, — прошептал Токло. — На одного из тех, плавающих.

— Но он застрял, — сказала Луса. Она указала носом на тяжёлые обломки льда, которые окружили огнезверя, заползя ему под брюхо. — Он не может никуда плыть.

Долгое мгновение они просто смотрели на чудище. Всё оставалось неподвижно, как и на, так и вокруг огнезверя.

— Может, он умер, — сказала Луса. — Как тот, которого мы видели около Дымной Горы. Помнишь?

Токло кивнул, ясно представив себе поломанного огнезверя, которого они нашли у Чёрной Тропы. Как и у того, у этого огнезверя в боку были нетипичные прорехи, и он угрожающе завалился на одну сторону. Но он был гораздо, гораздо крупнее всех остальных огнезверей. Он больше походил на дрейфующее гнездо плосколицых, особенно беря в расчёт то, что он не показывал признаков жизни. Токло задумался, есть ли у плосколицых огнезвери, протаскивающие вперёд их дрейфующие палатки, хотя он не мог понять, почему бы им просто не обосноваться на одном месте, если у них и так есть прекрасные, надёжные берлоги, что они могут просто взять и оставить одну из них здесь.

— Плосколицые точно не живут на льду? — спросила Луса, будто прочитав его мысли.

— Ва, — проворчал Токло. — Плосколицые живут везде.

Луса потянула носом воздух:

— И, всё-таки, я ничего не чую. И не слышу ничего, похожего на плосколицых. А ты?

Он покачал головой.

— Может, так будет даже безопаснее, если мы немного исследуем это, — учтиво сказал он. На самом деле он не хотел и близко подходить к чему-то, что имеет дело с плосколицыми, но, может быть, внутри там припрятана еда — еда, которую сможет есть Луса. Если они что-то найдут, что будет получше тюленя, то он согласиться сделать исключения из его "не-красть-у-плосколицых" правила.

Луса с лёгкостью забралась на борт корабля, словно это было лесное дерево, но Токло на это потребовалось немного больше времени, занятого карабканьем, ворчанием и попытками зацепиться когтями за прорехи в борту. К тому моменту, как он добрался до вершины, Луса уже успела засунуть свой нос в каждую штуковину на огнезвере и была готова броситься вниз, в его тёмное нутро.

— Будь осторожна! — окликнул её Токло.

— Ты только посмотри на все эти дикие штуковины плосколицых! — тявкнула Луса.

Токло поспешил следом за ней спуститься вниз по странным уплотнениям из плоских, блестящих камней, расположенных так, что было легко прыгнуть с одного на другой. Внутри дрейфующего гнезда свет был тусклее, чем снаружи, но солнечный свет просачивался внутрь сквозь дыры в его боках, в пустом, озарённом им пространстве кружились пылинки. Внутри было так же холодно, как и снаружи. С потолка свисали сосульки, и всё покрыл белый иней, переливающийся в пыльном свете.

Луса оказалась в огромном помещении в конце узкого туннеля, она сидела на странном чёрном предмете плосколицых с длинной ножкой и плоским, круглым седалищем под её лапами.

— Смотри! — сказала она, когда увидела, что он пошёл за ней. Она вытянула вперёд лапы и оттолкнулась ими от стены за её спиной. Вещь, на которой она сидела, стала носиться по кругу на месте.