Альбано услышал тяжёлый вздох, а затем – мирное посапывание… Он оглянулся – рядом с ним лежала темнокожая женщина, она крепко спала.

Иезуит пошарил глазами по комнате в надежде найти свою одежду, к счастью она лежала на сундуке, хотя и в полном беспорядке. Он быстро оделся, застегнул ремень, ощутив тяжесть напоясного кошеля. Открыв его, Альбано увидел византийские золотые монеты. Затем он заметил среди них печать генерала Сконци.

Альбано, не раздумывая, надел на средний палец правой руки генеральский перстень, символ власти. Бросил золотую монету на стол, увы, других у него просто не было, дабы расплатиться с женщиной за оказанную услугу и поспешил покинуть гостеприимное заведение.

Иезуит присоединился к каравану, идущему в Гондэр, и чувством непередаваемого душевного облегчения покинул Роху-Лалибеллу. К своему вящему удивлению, он встретил Эль-Кефа и его людей на постоялом дворе Гондэра.

Эль-Кеф, завидев Альбано, всплеснул руками:

– Я рад видеть вас, брат мой, в добром здравии! Я ждал вас несколько дней, а затем все-таки решился покинуть Роху. А где же граф, его сын и госпожа Исидора?

Чело иезуита омрачила печаль. Он тяжело вздохнул.

– Монсеньор и его сын погибли от рук тамплиеров. Госпожа Исидора, узнав об этом, скончалась в одночасье.

– Да примет Всевышний их в свои объятия… – прошептал купец и решил не расспрашивать иезуита о произошедшей трагедии. – А что же Ковчег? – поинтересовался он.

– Ковчег никогда не хранился в храме Святого Георгия. Вероятнее всего, он утерян… Тамплиеры превратили храм в свою обитель и тщетно пытаются возродить орден.

– М-да… – глубокомысленно изрёк Эль-Кеф. Он верил в Кебра Нагаст и не хотел вступать в споры с иезуитом. Ему не терпелось покинуть пределы Эфиопии и добраться до Александрии, где его с нетерпением ждала семья.

Купец искренне сожалел о смерти графа, его сына и жены, но не смог удержаться от замечания:

– Граф, увы, со мной так и не расплатился.

– Монсеньор назначил меня своим душеприказчиком, – с уверенностью заявил Альбано, открыл кошель и начал отсчитывать купцу золотые монеты.

Эль-Кеф пришёл в изумление, наблюдая за действиями иезуита. Купец выказал слова благодарности, сгрёб золото со стола, и оно исчезло в его бездонном кармане.

Альбано взглянул на печать Сконци, она давала ему полное право претендовать если не на пост генерала ордена, то уж наверняка на место первого советника. Но дело осложнялось тем, что Папа умер, новый понтифик не избран, а значит, с окончательным утверждением генерала придётся подождать.

Альбано, ещё раз всё тщательно обдумав, решил не посещать Рим, ибо кардиналам сейчас не до ордена иезуитов и его проблем. Он отправился в Верону, где в последнее время располагалась резиденция Сконци. Ему предстояла кропотливая работа, надо было привести в порядок бумаги, ибо ему, как секретарю покойного генерала придётся держать ответ перед капитулом.

…Лишь в середине весны 1455 года конклавом кардиналов был избран Папа Каликст III, в миру Альфонсо Борджиа. Каликст III возглавлял Священный престол в течение трёх лет. В это время особенно усилилась в Папском протекторате продажа «кардинальских шапок» и церковных должностей. Новый понтифик росчерком пера утвердил кандидатуру генерала ордена иезуитов, избранного капитулом ещё осенью 1454 года. Ему также рекомендовали некоего Альбано Палестрини, как весьма умного и предприимчивого иезуита.

За годы правления Каликста III Альбано Палестрини, советник генерала ордена иезуитов, существенно продвинулся по иерархической лестнице и получил кардинальскую мантию.