– А где мама? – спросила Сильвия, намазывая маслом кусок хлеба. Она любила герцогиню и называла ее «мама», хоть та и не была ее настоящей матерью.

– Еще не вставала. Я велел горничной отнести ей чай.

– Какое красивое сегодня утро, – вздохнула Сильвия.

– Да, – согласился отец. – Хочешь покататься?

Глаза Сильвии удивленно округлились:

– У нас еще остались лошади?

– Да, – кивнул герцог. – В конюшнях мало что осталось, но, кроме лошадей для кареты, у меня все еще есть пара лучших гунтеров в графстве. Они происходят от моего старого коня Лансера.

– Так едем! – воскликнула Сильвия, вскакивая со стула.

Герцог рассмеялся.

– Ты не доешь бутерброд?

– Нет, нет. Когда я вернусь, аппетит у меня будет лучше.

Его светлость встал.

– Что ж, тогда нам стоит найти сапоги для верховой езды. Думаю, в сарае у конюшни должна быть целая куча.

Спустя полчаса Сильвия и ее отец уже скакали прочь от замка.

Обогнув лес, они на лошадях перепрыгнули забор и выехали на открытое пространство. Разогревшись, лошади перешли на галоп, и Сильвия с наслаждением почувствовала, как ветер заиграл в ее волосах.

– С того холма видно море, – крикнул герцог через плечо.

Местность вокруг была большей частью плоская, и то, что он назвал холмом, было всего лишь небольшой возвышенностью, но, заехав на нее, они действительно увидели серые просторы Северного моря.

Отец и дочь спустились на другую сторону холма, где из-под мшистых камней пробивался ручей. Там они спешились, а лошади наклонили головы, чтобы напиться. Вокруг царила густая тишина, нарушаемая лишь криками камышницы.

– Я вижу, ты не жалеешь, что пришлось уехать из города, а? – спросил герцог дочь, помолчав.

– О, папа, как вы могли такое подумать? Вы же знаете, как я люблю деревню. Приятно, конечно, было ездить каждый год на Ривьеру, но я бы с бóльшим удовольствием приезжала сюда.

– Гм, – проворчал герцог. – Для меня это точно было бы лучше. – Какое-то время он сидел, задумчиво поглаживая бороду. – Знаешь, дорогая… Я не рассказал вам худшего.

Сильвия в тревоге посмотрела на него.

– Что вы имеете в виду, папа?

Герцог, преодолевая стыд, начал:

– В казино я терял намного больше, чем все думают. На Ривьере, в Париже, в Лондоне… Ночь за ночью я играл, и ночь за ночью проигрывал. Удача отвернулась от меня. Забыла меня навсегда. Возможно, мне придется продать наш лондонский дом, чтобы расплатиться с долгами.

– О, папа, – пробормотала дочь. – Это ужасно. Мама уверена, что мы когда-нибудь сможем вернуться.

Отец с несчастным видом вздохнул.

– Быть может, мне не придется… продавать замок, если дела не пойдут лучше.

– Продать замок? – в ужасе воскликнула Сильвия.

– Я надеюсь, до этого не дойдет, – торопливо прибавил герцог. – Но у меня просто нет денег для ремонта замка. Нет денег для твоего бала. Чтобы протянуть следующий год, мне придется продать кое-какие картины из нашего лондонского дома. Я договорился с торговцем, он на следующей неделе съездит туда и сообщит мне, сколько они могут стоить. Только, Сильвия, ни слова мачехе, хорошо? Я не хочу ее заранее тревожить. Обещаешь?

– Ни слова, – тихо проронила Сильвия.

Вернувшись, они застали ее светлость за завтраком. Сняв сапоги и плащи, герцог и Сильвия вошли в столовую пожелать ей доброго утра.