От этих слов он весь словно сжался и тихо сказал:

— Я и не ожидал, что ты поймешь меня, но я хочу, чтобы ты знала, как я мучился все эти годы.

Дени крепко сжала зубы и посмотрела на колье. И так, он хочет купить ее этим украшением. Чудак, он не понимает, что мог бы заплатить гораздо меньше! Чашка кофе, букет цветов на день рождения или в честь окончания школы, да просто телефонный звонок — этого было бы вполне достаточно!

— Я думал о тебе каждый день, — в голосе его звучала страшная усталость.

— Однако за двадцать семь лет вы не сделали ни единой попытки увидеться со мной, — с горечью заметила Дени.

— Дорогая, я всегда хотел быть рядом с тобой, но это было невозможно. Ховард категорически возражал против наших встреч и шантажировал меня.

— Нет. Он не делал этого! Скажите, что это неправда, — со слезами на глазах умоляла сэра Джона Дени. — Почему? Какая ему в этом корысть?

— В течение двух лет бастовали шахтеры. Попытки правительства каким-то образом переломить ситуацию ни к чему хорошему не привели. Моя партия обещала провести ряд реформ и поднять экономику страны. Ховард, который был непосредственно заинтересован в изменении производства, не мог допустить провала нашей партии на выборах. В те годы ни один политический лидер не мог себе позволить иметь любовную связь. Если бы подобная новость попала в газету, о победе на выборах можно было бы забыть.

Бедная мама! — впервые за весь вечер подумала Дени. Какое право имел Ховард распоряжаться чужими жизнями!

В глазах у Дени появились слезы; стараясь не заплакать, она крепко обхватила себя руками.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — негромко произнес ее отец.

Дени очень хотелось поверить ему и испытать жалость или сочувствие, но у нее ничего не получалось.

— Даниель, я скоро умру. У меня рак легких. Страшные слова повисли в воздухе.

У Дени закружилась голова и потемнело в глазах. Оказывается, вот как просто все объясняется. Он решил встретиться с ней не потому, что захотел в конце концов познакомиться со своей незаконнорожденной дочерью, а потому, что перед смертью вздумал облегчить душу.

Холодная ярость охватила Дени, ни слова не говоря, она поднялась со своего места взяла в руки шкатулку и, размахнувшись, швырнула ее в стену позади сэра Джона.

Потом бросила на него полный ненависти взгляд:

— Вы старый… — Она не закончила фразу, все-таки перед ней был генерал-губернатор Австралии.

Сэр Джон даже не пошевелился, только еще сильнее побледнел, но ее это больше не волновало. Резко развернувшись на каблуках, она распахнула дверь и… с разбега врезалась в Куинна. Дени готова была растерзать его. Но силы оставили ее.

— Как ты мог? Как ты мог? — без конца повторяла она.

Куинн попытался обнять ее.

— Дени, мне очень жалко, что так получилось.

— Отпусти меня.

Он попытался прижать ее к себе.

— Я должен был это сделать. Он умирает.

С горечью посмотрев на Куинна., Дени спросила:

— Когда ты узнал о том, что он мой отец?

Куинн отвел взгляд в сторону.

— В тот день, когда мы улетали из Сиднея.

В памяти у нее всплыл телефонный звонок, его слова: «Прости, но я должен взять трубку»… Ни о чем не подозревая, она кивнула ему и вышла из комнаты.

Страшная ярость вновь охватила ее.

— Грязный ублюдок! — медленно, почти по складам прошептала Дени.

— Ховард Блекстоун шантажировал его, не разрешая даже приближаться к вам.

— Хватит! — резко перебила она.