Закончил с осмотром, переоделся в лётное обмундирование, приказал выкатывать самолёт наружу. Сам слежу, чтобы обшивку крыльев при буксировке не повредили. Утро же раннее, солнце ещё не взошло, люди окончательно не проснулись.

Тишина стоит на поле, птички вдалеке еле слышно чирикают, городской шум не долетает, и даже паровозных гудков на железной дороге не слышно по раннему времени.

Залез в кабину, пристегнулся, уже привычно посетовал, что парашюта нет, и тут же забыл об этом. Пробежался взглядом по арматуре кабины, осмотрел скудную пока ещё приборную панель. Всё нормально!

Запустились. Была тишина и сплыла. Прогрел движок, погонял его на разных оборотах, на слух проверил работу. Поработал рулями, дал отмашку Тринклеру.

Убрали колодки из-под колёс, можно выруливать. Палец автоматически поискал на ручке управления кнопку переговорного устройства и закономерно её не нашёл. Что-то воспоминания накатили, захотелось в этот момент зажать тангенту и связаться с руководителем полётов, запросить разрешение на выруливание, послушать переговоры в эфире. М-да, нескоро мы ещё до этого дойдём. Но дойдём точно!

Перед тем, как поддать газку, огляделся по сторонам. Нужно же перед выруливанием убедиться, что никто не собирается мне под колёса прыгнуть?

Поле пустое, никого, можно в любом направлении взлетать. Ну, почти в любом. Налево нельзя, не успею высоту набрать, здание помешает. В общем, налево везде плохо…

Двинул вперёд рычаг управления оборотами, мотор басовито рыкнул, самолёт завибрировал всем корпусом, вздрогнул, подпрыгнул на месте, показалось даже, что от удовольствия махнул по собачьи хвостом и радостно рванулся вперёд. И даже как-то неожиданно быстро покатился, так что пришлось тут же торопливо прибирать обороты, чтобы особо не разгоняться.

Сходу, со стоянки, взлетать не хочу, сначала немного по земле прокачусь, проверю технику на исправность после ночи. Одно дело визуальный осмотр, и совсем другое вот такая проверка на практике. Раз на молоке ожёгся, теперь на воду дуть буду.

Поле хоть и утоптанное, но до ровной поверхности искусственного покрытия ему ой как далеко. Пневматики, конечно, гасят какие-то неровности, но не все. Тряска через стойки передаётся на корпус, катимся, крыльями покачиваем и то подпрыгиваем, то в какую-нибудь впадину проваливаемся. Для воздухоплавателей это некритично, а для нас весьма неприятно, я вам скажу. Вчера день был сложный, на подобные мелочи внимания не обратил, а вот сегодня состояние лётного поля мне не нравится. Да ещё то и дело на пути попадаются глубокие колеи от колёс. То ли они тут на колясках разъезжали, то ли на телегах, очень уж следы узкие. Словно по шпалам скачем…

Прокатились недалеко, не захотелось больше зубами клацать на каждой кочке. Метров через сорок убрал обороты до малого газа, дождался, пока упадёт скорость и плавно развернулся на девяносто градусов. Как раз на длинной оси поля и оказался. Ничего критичного в работе матчасти не заметил, буду взлетать!

Быстрый взгляд вперёд, на поле — чисто. Останавливаться не стал, сразу же плавным движением руки толкаю вперёд РУД, ручку управления от себя, и теперь всё внимание разбегу. Ох, как шустро запрыгали! Обороты максимальные, мотор ревёт, быстрый взгляд на приборную доску, дальше работу мотора контролирую на слух. Некогда отвлекаться, разбег короткий, самолёт поднимает хвост буквально через пятнадцать-двадцать метров. Ему сегодня легко, утро прохладное, воздух плотный, и в пассажирской кабине пусто. Мешок с песком остался в ангаре.

Ручка уже в нейтральном положении, просто придерживаю её легонечко пальцами.