Продев ногу в стремя и перемахнув вторую через круп коня, Генрих сел позади Рафа и обнял его сильной рукой.

– Ну как, готов? – спросил он спокойно.

Раф кивнул, взметнув вверх пряди своих каштановых волос, и повернул к Генриху возбужденные зеленые глаза.

Генрих улыбнулся и мягко сжал пятками бока лошади, посылая Агнца рысью к воротам.

– Он такой большой, – заметил Раф.

– Очень большой.

– И очень резвый.

Генрих снова улыбнулся:

– Да, очень резвый. Слишком резвый для тебя, Раф. А когда подрастешь, у тебя будет такая же лошадь, как эта.

Зеленые глаза мальчика приобрели задумчивое выражение.

– Вы можете в этом поклясться, лорд Генрих?

Генрих тотчас пожалел о сказанном. Не следовало клясться мальчику в том, что не в его власти. Раф – сын Дженовы, и Генрих не имеет к нему никакого отношения. Оказывать влияние на мальчика будет Алфрик! Все же Генриху хотелось сказать «да», хотелось заставить Рафа улыбнуться. Хотелось дать мальчику то, чего не было у него самого. И вдруг это эгоистичное желание стало для Генриха важнее, чем проблемы, которые могли потом в связи с этим возникнуть.

– Клянусь.

Раф просиял улыбкой. Генрих впервые понял, какая радость вызвать у ребенка улыбку. Может, он зря не обзавелся собственными детьми, думая, что они принесут только хлопоты и страдания. Может, время, проведенное с малышами, действует благотворно?

Кто бы мог подумать? Генри никогда не проявлял даже видимости интереса к Рафу. Дженова, хотя и любила сына всем сердцем, мирилась с его безразличием к сыну, как и с другими его недостатками.

Собравшись с мыслями, она направилась к ним. Снегопад прекратился, небо очистилось от туч, но дул яростный ветер. Даже в шерстяном плаще с подбитым мехом капюшоном Дженова чувствовала пронизывающий холод. Достаточно ли тепло одет Раф? Что, если он простудится? Дженова ускорила шаги.

– Раф?

Мальчик поднял голову, и его лицо озарила веселая улыбка. У нее подпрыгнуло сердце; Это происходило каждый раз, когда она смотрела на сына. В нем заключался смысл ее жизни, и она ни за что не могла подвергать его будущее опасности. По этой причине она должна позаботиться, чтобы в брачном контракте содержалась оговорка, что лорд Болдессар не будет иметь над ними власти, если Алфрику суждено умереть молодым.

– Мама, посмотри! – Ее сын в восторге указывал на что-то в руках Генриха. – У Рейвен детки.

Подойдя ближе, Дженова приподняла бровь. Генри держал в ладонях несколько пищащих, мяукающих созданий, а у его ног стояла, не сводя с него напряженного взгляда, большая пушистая черная кошка.

– Вижу, – выдавила из себя Дженова, чувствуя непонятное головокружение.

Генрих посмотрел на нее и криво улыбнулся, словно насмехаясь над собой, в то время как Раф возбужденно прыгал рядом, не в силах сдержать радости. Картина, которую они представляли – мужчина, ребенок и котята, – была странной и неожиданной. У Дженовы защемило сердце.

Прогнав прочь непрошеные эмоции, Дженова сделала глубокий вдох.

– Тебе не холодно, Раф? Воздух морозный.

– Мы катались, – сообщил он и взглянул исподлобья па Генриха, словно боялся, что сболтнул лишнее.

– Катались? – переспросила Дженова с беспокойством. – На твоем пони?

– Нет. – Мальчик снова посмотрел на Генриха. – На жеребце лорда Генриха. Он бегает гораздо быстрее, чем мой пони. Его зовут Агнец, но он такой кроткий, соответствует своему имени.