- Послушайте, - сказал он. - Ладно. Вы оказались на пути какого-то нового вида радиации. Эти расчеты... - Он пошуршал листками бумаги в руках. - Они не совсем совпадают. После атомного взрыва эту зону накрыла неизвестная форма радиации. Но... - Доктор отошел в сторону. - Это точно не морская свинья? Тогда что это?

- Не знаю. Но оно разумное. Оно пыталось общаться со мной.

- Боже правый! - по-настоящему испугавшись, воскликнул Блэк.

Потом с сомнением посмотрел на Грэшема.

- Знаю, знаю. - Грэшем, видимо, почувствовал в тишине этот сомневающийся взгляд. - Может быть, я все выдумываю. Может, я, действительно, заметил морскую свинью - но, возможно, слышал то, чего не было. Остальное... ну, у меня нет никаких доказательств, кроме того, что я видел... и чувствовал. Говорю вам, там было что-то разумное. Оно попыталось общаться, но не смогло. - Грэшем почесал лоб над повязками, и его лицо снова напряглось. - Я тоже не вижу в этом смысла. Это слишком... чуждое. Но нужно постараться... - Он вдруг рассмеялся. - Могу представить, как вы смотрите на меня. Хотите что-нибудь проверить, доктор Блэк? Может быть, коленный рефлекс?

- Пойдемте со мной, - коротко сказал Блэк.

Грэшем снова засмеялся и встал на ноги...

Через час они вернулись на палубу. Блэк выглядел встревоженным.

- Послушайте, Грэшем, - горячо сказал он. - Я не знаю, что с вами случилось. Признаю это. Энцефалограмма была... озадачивающей. Ваш мозг испускает волны, которые раньше никто не регистрировал. Теоретически, возможны некоторые удивительные вещи. Например, радио не должно принимать переданные волны, но оно принимает их. И телепатия теоретически возможна. Думаю, ваш мозг немного изменился вследствие того, что оказался слишком близко к эпицентру атомного взрыва. В человеческом мозгу есть скрытые способности, новые чувства, о которых мы мало что знаем.

- Кажется, для этого вам нужно придумать новые слова, - сказал Грэшем, когда Блэк запнулся и прервался. - Мне без разницы, как называется то, что со мной произошло. Я снова вижу. Не глазами. Но вижу.

На секунду Грэшем затих, и Блэку показалось, что на лице слепца появилось восхищение, словно он смотрел на нечто более прекрасное, чем когда-либо видели глаза человека. Когда Грэшем заговорил, его голос тоже оказался полным восхищения.

- Я вижу! - повторил он будто самому себе. - Неважно, что случится дальше. Нечто живое, разумное и... и полное отчаяния рядом со мной. Я вижу его глазами. Его мысли слишком иные, чтобы их можно было понять. Оно пытается мне что-то сказать, но не может. И мне без разницы. Мне важно лишь то, что я могу видеть, и что именно я вижу. - Грэшем замялся. - Как красиво, - пробормотал он. - Всю свою жизнь я любил красивые вещи. Вот почему вы нашли меня здесь, в тропиках, подальше от городов и противной мне цивилизации. А теперь! - Он тихо засмеялся, и его голос изменился. - Если бы я видел ваше лицо, то не говорил все это, - сказал Грэшем. - Но я не вижу его, поэтому говорю, что чувствую. Красота - единственное, что имеет значение, и в каком-то смысле я рад, что так случилось, если я и дальше смогу видеть... подобное.

- Подобное чему? - Блэк напряженно подался вперед. - Расскажите мне.

Грэшем покачал головой.

- Не могу. Не существует слов, чтобы описать это.

Некоторое время они сидели молча, Блэк хмурился и глядел на восхищенное, слепое лицо перед ним, Грэшем смотрел сквозь повязки, с помощью глаз другого существа на то, о чем он не мог рассказать.

Вдалеке, что-то сверкнуло на поверхности воды, перевернулось в воздухе и исчезло снова.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ утро, Грэшем не проснулся. Блэк подумал, что это каталепсия. Пациент лежал неподвижно, его сердце билось слабо, а дыхание почти остановилось. Пару раз по его лицу пробежало какое-то движение, и он вздрогнул. Но это и все. Долго лежал он в таком полуживом состоянии.

Но Грэшем был двукратно, троекратно - стократно - жив в каком-то другом месте.