- После того, как прогремел взрыв, я плыл, не знаю, сколько времени, прежде вы подобрали меня. Я... начал воображать всякое. Можно сказать, бредить. Но не знаю. Я... забуду это, правда же? Может быть, позже я захочу еще поговорить об этом. Просто забудьте, что я сейчас сказал, доктор Блэк.

В конце концов, трудно было сказать что-то внятное, когда речь заходила об ядерных взрывах. Поскольку произошло необъяснимое. Это было частью неизведанного, открытого ключом атомной энергии.

Даже Дэниел Грэшем, годами скитавшийся по тропическим островам, не мог не слышать о последних экспериментах с атомной энергией. Он перестал вести счет времени еще в 1946-ом, потому что рядом с архипелагом время меняло свой ход, и часы могли пролетать за секунды, или наоборот, тянуться месяцами, в зависимости от того, находились ли вы на фестивале кава-кава с золотокожими меланезийками или просто лежали на теплой палубе, растянувшись под хлопающими парусами и слушая, как тихо плещут волны.

Но радио не умолкало. Оно рассказывало об урановых шахтах, построенных ради экспериментов, о новом методе с использованием гидрида лития и об ученых, которые постоянно что-то чертили, проверяли, изучали... и регулярно натыкались на новые загадки. И последний эксперимент - совершенно новый вид атомного взрыва, никогда прежде не происходившего на Земле, возможно, за исключением того времени, когда планета была раскаленной, расплавленной массой.

Гибельный огонь вспыхнул и через мгновение погас. Но оставил следы в приборах, расставленных на его пути, и в сложном, чувствительном инструменте внутри черепа Дэниела Грэшема.

Мысли можно измерить, - это электрические импульсы. Машина, которая передает их, может быть функционально изменена. И, качаясь на волнах в лодке, Грэшем обнаружил очень странную замену потерянному зрению...

Шлюпка с «Альбакора» вернулась с регистратором, установленным на буе, и Блэк медленно расхаживал взад-вперед по палубе, рассматривая катушку бумаги и пытаясь игнорировать крики птиц, хлопающих крыльями над головой, и напряженное внимание на лице Грэшема. Его не должно там быть, на лице слепца. Грэшем сидел, как и вчера, завязанными глазами уставившись куда-то в море, словно он видел то, что не могли видеть обычные глаза.

- Доктор, а что там такое? - внезапно спросил он.

Испугавшись, Блэк посмотрел в направлении вытянутого пальца.

- А? Кажется, морская свинья. Она... нет, теперь ее там уже нет. - Он в изумлении посмотрел на пациента. - Грэшем, а вы все еще слепы?

- На моих глазах повязка, разве вы не видите? - тихонько рассмеялся Грэшем. - Конечно, я слепой.

- Тогда как вы узнали о морской свинье?

- Это не морская свинья.

БЛЭК СДЕЛАЛ глубокий вдох.

- Что за черт с вами творится, Грэшем? - спросил он.

- Я бы тоже хотел знать. Я... - Грэшем замялся и затем выпалил: - Можете называть это галлюцинациями. Я могу видеть. Но не глазами.

- Да? - очень тихо и осторожно спросил Блэк, потому что жутко боялся сбить настроение собеседника пообщаться. - Продолжайте.

- Вот сейчас, например, - тихо начал Грэшем. - Я вижу в восьмистах метрах отсюда корабль. Вижу дым и маленьких человечков на борту. Вижу себя и вас. Со стороны. Периодически волны загораживают обзор. Вы держите что-то белое.

Блэк уставился в голубую даль, где то, что казалось морской свиньей, подняло брызги и исчезло в глубине. Но не увидел ничего, кроме океана.

- Я сказал вам, что начал воображать всякое еще в лодке, - продолжал Грэшем. - Я постоянно вижу все с разных точек. Да, я знаю, что ослеп, но эти вспышки... зеленая вода... голубое небо и белые облака...

- Память. Воображение.

- Это не морская свинья, - сказал Грэшем.

Блэк приложил усилия и собрался с мыслями.