Осиные гнезда свисали с ветвей на каких-то стебельках, которые казались слишком тонкими для таких величественных сооружений. Гнезда были повсюду — на деревьях, в кустарнике, на стенах ущелья — гигантская колония была единственным и полноправным хозяином этого страшного ущелья. Примитивные существа не боялись никого и ничего, в любую секунду они были готовы атаковать всех, кто осмелится потревожить их покой — человека, зверя, любого. Ровный пульсирующий гул, заполнивший ущелье, казался биением сердца спящего гиганта.

Модести представила, что может произойти, если здесь прозвучит выстрел, — она уже слышала, как звук, вибрируя и отражаясь эхом от скал, становится все громче и громче и наконец достигает фортиссимо. Она поежилась и почувствовала, как спина покрывается холодным потом. Маловероятно, чтобы звук голосов при обычной беседе вызвал ярость и негодование черных орд, и, тем не менее, никто не осмеливался заговорить даже шепотом.

Они прошли первый поворот и увидели перед собой длинный прямой участок, за которым ущелье снова начинало извиваться. Вблизи ноги Девственницы не производили впечатления очень изящных. Шедшая первой Модести внимательно смотрела перед собой, стараясь двигаться посередине ущелья. Они подошли к следующему повороту, и тут она услышала сдавленный голос Уилли:

— Принцесса!

Она остановилась и, подняв глаза, увидела в ста ярдах впереди группу людей. Адриан Чанс, Жако Муктар, Камачо и десять или одиннадцать кикуйю.

Глава 14

— Опускай носилки, Уилли, — не оборачиваясь, прошептала Модести, медленно приходя в себя от изумления.

Ван Пинаар, по-видимому, лишь изображал, что они готовятся к атаке в лоб, их сбил с толку пулемет — отвлекающий маневр. Остальные тем временем прошли по ущелью и организовали засаду.

Модести охватила злость на себя. Два часа назад можно было без особого труда перестрелять всех этих кикуйю, как перепелок.

«Дура, какая же я дура, — твердила про себя Модести. — Когда-нибудь я погибну из-за своих идиотских принципов. Может, уже сегодня. И со мной все остальные».

Она повернулась, и Уилли увидел, что зрачки ее превратились в две черные точки.

— Ну ладно, — в голосе ее слышалась угроза. — Пора кончать с этим. Возьми-ка одну из этих палок, Уилли.

Модести опустила носилки, сняла автомат. Уилли нагнулся и вытащил из носилок палки. Они были чуть толще обычного тренировочного оружия и на несколько дюймов длиннее, но вполне подходили для боя. Сняв с пояса мачете, он заострил концы палок.

Модести внимательно изучала расстановку сил. Один из кикуйю начал медленно поднимать автомат — Чанс гневным жестом ударил ладонью по стволу, и Модести с ужасом подумала, что он сейчас впадет в обычное для себя бешенство и начнет орать на своих людей. Однако он сдержался и жестами приказал сложить оружие на землю. Видимо, Чанс совсем не верил им и считал, что в пылу боя кто-нибудь не выдержит и нажмет курок. Теперь у них остались только мачете.

— По-моему, их слишком много, — шепотом сказал Джайлз. — Это очень опасно.

— Сейчас мы это узнаем, — не глядя на него, отозвалась Модести. — Ты останешься с Лизой. Что ж, Уилли, по-моему эта шпана слишком зажилась. Вперед!

Она взяла палку и побежала. Джайлз посмотрел ей вслед, опустился на колени и взял Лизу за руку. Ее лицо от страха стало серым.

— Эй, старушка, — он выдавил из себя улыбку. — Нет никаких оснований для тревоги. Ты же понимаешь, Чанс и его ублюдки не могут стрелять. А Модести и Уилли настоящие специалисты с этими штуками. Все будет хорошо.

Он не верил ни единому своему слову.

Уилли на бегу проверил мачете, похлопал себя по груди, где под майкой находились сдвоенные ножны.