Парень с эфиопскими войлочными волосами подошел, чтобы помочь ей.

— Тебе скоро можно будет выступать на Олимпиаде, — изрек он, улыбаясь белозубой улыбкой. — У тебя отлично получается.

— Да, я чувствую себя намного увереннее, — согласилась Дейзи. — Завтра снова поплыву.

Она направилась прямиком в пляжный бар и, купив две банки колы, одну выпила залпом, а вторую взяла с собой и вернулась на пляж, где, практически не вставая, млела под солнцем Джейн, которой приходилось совершать над собой огромное усилие даже для того, чтобы доплыть до плотика-поплавка.

— Я устала уже от одного того, что наблюдала за тобой, — зевая, пожаловалась она. — Не понимаю, откуда у вас у всех берется столько энергии… Вот и Ник туда же — носится на катамаране, точно демон…

Дейзи видела, как они с Ианом отчалили от берега и, стремительно набирая скорость, устремились в открытое море.

— Я и не подозревала, что Ник умеет ходить под парусом, — сказала Дейзи.

— Еще как. Наверное, научился в своем Корнуолле. Надеюсь, он вернет мне Иана невредимым. — Джейн привстала и поправила матрасик. — Кстати, как вы съездили?

— О, отлично. Обезьян — пропасть, так что Тэра была на седьмом небе. Потом пообедали в отеле на Крейн-Бич. Там очень красиво, похоже на римскую виллу. — Дейзи оставалось только сожалеть, что она была не в том состоянии, чтобы оценить окружавшее ее великолепие. Для нее это явилось сущей пыткой — она все время старалась придать лицу соответствующее случаю беззаботное выражение, хотя на душе у нее кошки скребли.

— Кажется, у Тэры новая компания, — заметила Джейн, обозревая пляж. — Похоже, она охладела к Блэру. Думаю, с ним ей было скучновато.

— Да, пожалуй.

Тэра была на плоту; вокруг нее увивались двое или трое мужчин. Все, включая Тэру, от души веселились.

— Они итальянцы, — пояснила Джейн. — Только сегодня приехали. Веселые ребята.

Наконец-то Тэре улыбнулась удача, подумала Дейзи. Она легла на топчан, который освободил Иан. Ей хотелось, чтобы окружающий пейзаж сохранился в памяти подольше, чтобы зимой она могла представлять себя лежащей на залитом солнцем пляже.

Она долго будет помнить убегающую вдаль и теряющуюся в зыбком мареве полоску берега, обрамленного казуаринами и пальмами; бирюзовое море, набегавшие на пляж волны, воркованье голубей в зеленых зарослях, пронзительные крики чаек, круживших над берегом и готовых в любой момент спикировать за подачкой, крошечных колибри, летучих мышей в сумерках. Будет помнить тот невероятный закат, разлившийся расплавленным золотом по водной глади, ночные концерты древесных лягушек и мелодичные напевы местного джаз-банда. Будет долго помнить мягкий, ласкающий тело ночной бриз, и полуденный зной, и то блаженство, которое испытываешь, когда попадаешь наконец в комнату с кондиционером; обезьян и черепах, и ее веселого, с войлочными волосами, инструктора по виндсерфингу, и местного бармена, который все время пританцовывает, смешивая коктейли.

И Ника.

Подходящее имя, если вдуматься. Наверное, дьявола в молодости звали Малыш Ник. Ведь он не кто иной, как бывший падший ангел, следовательно, он был красив. Могу себе представить, как все начиналось.

Я тебя умоляю. Рождественский Санта-Клаус это тот же Ник, только с приставкой «святой». И что с того?

Ник не святой.

Ты тоже.

Она вспомнила о тех запретных видениях, которые посетили ее в парке дикой природы. Теперь, когда она была в состоянии рассуждать здраво, все объяснялось более или менее просто.

Это было твое подсознание, оно хотело, чтобы он взял тебя.