Изменить размер шрифта - +
Рамсес взглянул на меня, вскочил с постели и стал звать Мерит. Няня ворвалась в спальню и сдернула с меня простыни. Постель была мокрая.

— Началось, госпожа! Ты рожаешь!

Я посмотрела на Рамсеса. Няня выскочила из спальни и принялась отдавать слугам приказания, перебудив весь дворец.

В Аварис послали гонцов — сообщить фараону Сети о предстоящем рождении внука. С полдюжины слуг потащили меня в носилках в родильный покой.

— Тебе что-нибудь нужно? Как ты себя чувствуешь? — поминутно спрашивал Рамсес.

— Мне хорошо, — лгала я.

Меня сковал страх — во рту держался металлический привкус. Быть может, завтра меня уже не будет в живых — умру в родах, как умерла моя мать. Быть может, я не услышу даже крика моего ребенка, не увижу лица Рамсеса, когда он возьмет на руки нашего первенца. А еще я боялась, что хоть и останусь жива, но рожу не сына, а дочь.

Слуги бежали по залам, и Мерит уже распахнула для меня дверь родильного покоя. Я успела увидеть только голубую дверь, и тут же несколько рук перенесли меня на ложе. Со стены корчил гримасы Бес, на столбе висели серебряные амулеты, помогающие в родах. С оконного карниза ласково улыбалась статуя богини Хатор. Повитухи внесли родильное кресло, и меня захлестнул ужас. Я уставилась на высокую кожаную спинку, на изображения богинь, вырезанные на деревянных боках, потом на отверстие в середине сиденья — через него падает в руки повитухи младенец. Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться — буду ли я рожать на том же самом кресле, на котором рожала моя мать и которое ей не помогло. Я оглядела комнату и увидела, что Рамсеса нет.

— Где Рамсес? — испуганно спросила я. — Куда он ушел?

— Шшш! — Мерит убрала волосы у меня со лба. — Он ждет за дверью. Сюда его не пустят, покуда не родится ребенок. Эти женщины, госпожа, все сделают.

Я посмотрела на повитух. Груди их были расписаны хной, руки умащены священным маслом. Только вот хорошо ли они разбираются в своем деле? Моя мать часто присутствовала при родах, но все равно умерла, рожая меня.

— Не волнуйся, — увещевала меня няня. — Если успокоишься, ребенку будет легче выйти.

Схватки продолжались целый день; вечером в охраняемый вооруженными стражами покой пришла Уосерит. Она велела перестелить тростниковые циновки и принести еще опахал.

— Вы принимаете роды у царевны! — прикрикнула она. — Напоите ее шедехом и протирайте ей лоб влажными салфетками!

Прислуга тут же побежала исполнять приказания, и за дверью я увидела Рамсеса. Лицо у него было усталое и измученное. Я вдруг почувствовала в животе рези и закричала. Рамсес ринулся в дверь, хотя Мерит и пыталась преградить ему путь.

— Государь, это же родильный покой!

Фараон проскочил мимо нее, и у повитух от такого попрания обычаев дух перехватило. Уосерит серьезно кивнула, и Рамсес, взяв табурет, уселся рядом с ложем. Он взял меня за руку и даже не поморщился от моего вида.

— Неферт, все будет хорошо. Боги нам помогут.

У меня от боли свело спину, дыхание стало прерывистым.

— Больно!

Рамсес сжал мою ладонь.

— Что тебе давали?

— Смазали снадобьем из рожкового дерева и меда.

— Чтобы она быстрее разродилась, — пояснила Уосерит.

— А для облегчения боли?

Я с трудом улыбнулась.

— Натирали пивом живот и клали шафран.

Живот у меня лоснился от лекарства, на мне была только набедренная повязка, я не накрасилась и не надела украшений, но Рамсес не отворачивался, он все крепче сжимал мою ладонь.

— Если будет совсем больно, просто смотри на меня, — сказал он.

Быстрый переход