На камни вдруг легла чья-то тень, и Рамсес остановился.

— Что ты делаешь? — сурово осведомилась Хенуттауи.

Вокруг ее ног взметнулся подол красного платья. Она выхватила у Рамсеса свиток и протянула мне.

— Ты — царь Египта! — резко напомнила она, и ее племянник вспыхнул. — Ты бросил Исет совсем одну, и ей самой пришлось выбирать музыкантов для участия в празднестве.

Исет стояла в другом конце двора. Мне она вовсе не показалась такой уж одинокой. Она о чем-то шепталась с толпой подружек. Рамсес замялся: ему не хотелось вызывать недовольство сестры фараона.

— Нужно пойти помочь Исет, — смущенно сказал мне Рамсес.

— Твой отец ждет тебя в тронном зале.

Хенуттауи проводила взглядом Рамсеса до самого дворца, повернулась ко мне и неожиданно отвесила мне такой шлепок, что я еле устояла на ногах.

Свитки Пасера рассыпались по мощеному полу.

— Время, когда твоя семья хозяйничала в Малькате, давно миновало. Нечего гоняться за Рамсесом по всему двору, словно зверь. Он — царь Египта, а ты — всего лишь сирота, которую терпят здесь из милости.

Хенуттауи развернулась и устремилась к белым шатрам.

Я стала собирать свитки, и несколько слуг бросились мне помочь.

— Тебе нехорошо, госпожа? — спросил кто-то. Все видели, что произошло. — Позволь тебе помочь.

Один из поваров опустился на колени и потянулся к папирусам.

Я покачала головой.

— Не нужно, я сама.

Однако повар собрал и вложил мне в руки горку свитков. У входа во дворец кто-то взял меня за плечо. Я приготовилась к новой вспышке ярости со стороны Хенуттауи, но это оказалась ее младшая сестра Уосерит.

— Возьмите эти свитки и отнесите в покои царевны, — велела она стражникам. Потом повернулась ко мне. — Идем.

Я шла, глядя, как колышется подол бирюзового одеяния над покрытыми глазурью плитами пола. Мы вошли в приемную, где сановники обычно дожидаются фараона. Здесь никого не было; Уосерит закрыла за нами тяжелую дверь.

— Чем ты так рассердила Хенуттауи?

Я едва сдерживала слезы.

— Ничем.

— Она хочет, чтобы ты держалась подальше от Рамсеса. — Уосерит помолчала, потом продолжила: — Как ты думаешь, почему Хенуттауи так волнует будущее Исет?

Я смотрела ей в глаза.

— Н-не знаю…

— Тебе не приходило в голову, что Хенуттауи пообещала Исет сделать ее царицей не просто так?

Я нервно прижала к губам два пальца — эту привычку я переняла у Мерит.

— Не знаю. Что такое есть у Исет, чего нет у твоей сестры?

— Сейчас — ничего. Тебе Хенуттауи предложить нечего — ни положения при дворе, ни царского имени. Зато она может много чего предложить Исет. Без Хенуттауи Исет никогда бы не выбрали Рамсесу в жены.

Я все еще не понимала, почему Уосерит о них заговорила.

— Рамсес мог выбрать любую хорошенькую девушку, — продолжила она. — Он назвал Исет, потому что так предложил его отец, а предложил он ее по настоянию Хенуттауи. Почему же моя сестра так настойчива? Что надеется получить?

По-видимому, сама Уосерит отлично знала, чего хочет Хенуттауи; я вдруг почувствовала себя совершенно разбитой.

— Так ты не задумывалась? — не унималась Уосерит. — Этот двор, Нефертари, хочет предать тебя забвению, и если ты этого не поймешь, то скоро канешь в неизвестность вслед за своей семьей.

— Что же мне делать?

— Выбери свой путь. Ты — царская дочь, но Исет скоро станет царской женой, и если она сделается главной супругой, ты при дворе не останешься.