|
Оба брата Колонна с тяжелыми пухлыми подбородками, украшенными посередине ямочкой, казались двумя ваннами, вырядившимися прелатами. Граф Пуатье не пожалел расходов на певчих. Хор в сотню с лишним голосов звучал на славу в сопровождении органа, у которого, не покладая рук, трудились четыре прислужника, раздувая мехи. Громовая, воистину королевская музыка гулко отдавалась под сводами, сотрясала воздух, оглушала толпу. Мальчики-прислужники могли безнаказанно болтать между собой, а дворяне из кардинальских свит высмеивать вслух своих владык. Невозможно было расслышать даже того, что говорилось в трех шагах, а того, что происходило у входа, и подавно. Служба закончилась; замолкли орган и хор; створки дверей главного портала были широко распахнуты. Но ни один луч дневного света не проникал в собор. На мгновение толпа замерла: всем показалось, будто во время заупокойной мессы чудом затмилось солнце; но вдруг кардиналы поняли все, и яростный гул голосов заполнил церковь. Свежая каменная кладка закрыла портал; регент приказал во время мессы замуровать все входы и выходы. Кардиналы очутились на положении пленников. Тут-то и началось столпотворение: прелаты, каноники, священники, слуги, забыв о чинопочитании и рангах, смешались в кучу и суетливо сновали по храму божьему, как крысы, попавшие в западню. Пажи влезали друг другу на плечи, подтягивались на руках, заглядывали в окна и кричали сверху: - Собор со всех сторон окружен вооруженными людьми! - Что с нами будет, что с нами будет? - стонали кардиналы. - Регент коварно обманул нас. - Так вот почему он угостил нас такой музыкой! - Но это же прямое посягательство на святую церковь! Что нам делать?! - Отлучить его! - кричал Каэтани. - А что, если он возьмет и уморит нас голодом иди велит всех перебить? Воинственные братья Колонна и их свита, вооружившись тяжелыми бронзовыми подсвечниками, скамьями и жезлами для торжественных процессий, готовились дорого продать свою жизнь. И уже итальянцы с гасконцами начали осыпать друг друга оскорблениями и упреками. - Нет, это ваша ошибка! - кричали итальянцы. - Почему вы согласились перебраться в Лион? Мы отлично знали, что попадем в ловушку. - Если бы вы выбрали кого-нибудь из наших, не пришлось бы нам здесь сейчас торчать, - возражали гасконцы. - Это вы во всем виноваты, недостойные христиане! Еще минута, и обе партии схватились бы врукопашную. Лишь одна-единственная дверь была замурована не полностью - в ней оставили узкий проход, куда мог протиснуться человек, но из этого узкого отверстия торчал целый лес пик, зажатых в железные перчатки. Вдруг пики приподнялись, и граф де Форэ в доспехах, Бермон де ла Вут и несколько закованных в латы людей проникли в церковь. Их встретили градом угроз и грубейшей руганью. |
