Мванги (бывший король Буганды) вещал мне о прибытии делегации от белого царя страны с названием Роси́, так звучала Россия в его устах, не иначе от французских пленных наслушался их «Ру́сси», пока я в удивлении смотрел на него.

Я, честно говоря, не ждал никого в гости, а тем более, делегации от русского царя. Скорее, ожидание моё зиждилось на уверенности, что ко мне бы обратился с просьбой бельгийский король. Но я плохо знал европейцев, о… наивный, чернокожий житель Африки.

Именно из-за этого незнания, немало поколений русских плавало в наивной уверенности, как клёцка в супе, о нашей европейской принадлежности к «дружной» семье народов. Нет…, принадлежность клёцки в супе заключается в том, что её съедят, в обязательном порядке, как самую вкусную часть супа, а не будут бережно хранить. Вот и получается, что на самом деле, никого из нас там не ждали.

Азиатская составляющая нашего менталитета давно уже прочно осела внутри, подспудно управляя некоторыми нашими поступками, вызывая отторжение у всех европейцев, за глаза называющих русских варварами. Но, это я отвлёкся.

Из-за этой, не вовремя и неожиданно, прибывшей делегации, пришлось наскоро организовывать свой двор и торжественный приём, подготовкой которого занялся лично Мванги.

Приглашённые на торжественную встречу во «дворец» есаул Миронов, князь Андроников, и штаб-капитан Мещерский, были изрядно ошарашены пышным дикарским приёмом.

В центре большого, похожего на шатёр с высоким потолком, помещения стоял трон, сделанный из слоновой кости и дерева. На нём сидел колоритный чернокожий человек с лицом, испещрённым многочисленными шрамами. Король Иоанн Тёмный, а это был он, был закутан в хламиду, покрытую яркими синими, чёрными и красными узорами.

На его голове прочно сидела железная корона, между острых зубцов которой отблёскивали в солнечных лучах плохо обработанные чёрные алмазы. В руках он держал жезл, отдалённо похожий на скипетр, вершину которого украшала искусно сделанная голова кобры, из зелёного камня.

Вглядевшись, князь Иосиф с интересом узнал в материале очень дорогой жадеит, который поначалу принял за банальный малахит. На правой руке вождя болтался широкий медный браслет, украшенный алмазами, которых было так много, что они полностью покрывали всю поверхность браслета, будучи закрепленными на нём с помощью простейших зубчиков.

В левой руке он держал большое копьё, с бунчуком из шкур разнообразных змей, скаливших свои клыки в саркастической усмешке превосходства мёртвых над живыми. Высушенные змеиные головы внушали к себе почтение и после смерти. А глядя на хозяина этого копья, не сильно и хотелось с ним связываться.

— С чем пожаловали ко мне, почётные посланцы русского императора, — прогудел на чистейшем русском, в почти пустом шатре дворца, голос короля.

Князь Иосиф Андроников, поразившись этому, вышел вперёд и произнёс.

— Мы прибыли к тебе, король, по повелению нашего императора, узнавшего о тебе из газет.

— Акулы пера банкуют, — непонятно выразился король.

— Мой император, — между тем продолжил князь, не обратив внимания на эту фразу, — увидел твой портрет, напечатанный в газете, и поразился тому, что в Африке есть христианский правитель, принявший православие.

— Да, — ответил Иоанн Тёмный, — мне приснился сон, в котором неведомый и красивый голос белого человека в белых одеждах, призвал меня обратиться к коптской вере и осенил меня крестом, — и король широко размахнувшись, перекрестился, приоткрыв при этом, ненароком, татуировку коптского креста на запястье.

— Ээээ, — поразился этому грузинский князь. — Весьма, я бы даже сказал, очень весьма, интересное событие. Мой император будет извещён о столь замечательном проявлении божественной сути нашего Творца, наставляющего на путь истинный рабов божьих.