— Ну вот если пустишь нас в дом, все честно и расскажем, — улыбнулся ей Потапыч.

Улыбка его и решила дело в нашу пользу — перед улыбкой Потапыча никто не в силах был устоять, даже Кира Юрьевна. А Ирина, наш бухгалтер, в такие моменты говорила, что на каком-то острове в огромном океане распустился диковинный цветок. И мне это сравнение очень нравилось. И еще мне вспоминались строки из какого-то стихотворения: «Ведь так тепло от искренней улыбки, подаренной прохожим невзначай».

— Ну заходите, чего порог топтать… Как-нибудь устрою вас, — впустила нас добрая бабулька сначала в сени, а потом и в просторную комнату. — Располагайтесь, а я сейчас на стол соберу, чем богаты… — засуетилась старушка.

— Я помогу, — подскочила я с дивана, хоть и больше всего хотелось максимально расслабиться в тепле избы, а еще лучше, вздремнуть.

— На-ка вот, огурчики с помидорками поруби, — поставила передо мной бабулька целый таз со свежими овощами. — Все свое, с огорода. У вас в городе, поди, такого нет…

— Такого точно нет! — отозвалась я и занялась делом, пока хозяйка разжаривала в казане отварной картофель. — А вы одна тут живете? — поняла я, что в доме, кроме старушки, никого больше и нет.

— Одна, внученька, одна, — вздохнула она. — Деда похоронила уже десять годков назад. А сын на севере живет, с семьей? Ну а я свой век тут доживаю, хоть и зовет он меня к себе. А куда я с родных мест-то?.. Нет уж! Родилась я тут и прожила всю жизнь, рядом с дедом, вон, и похоронят, — улыбнулась она.

Так грустно стало от ее слов, не передать. Подобного одиночества никто не заслуживает. Вот и с сыном, наверное, редко видится — уточнять я не стала, прочитала между строк. Да и путь с севера сюда не близкий.

Пока собирали на стол, познакомились с бабулькой поближе. Представилась она бабой Катей — так и просила ее называть, «без всяких там отчеств», — как выразилась сама. И за стол села вместе с нами, по-простому. Ну а я могла гордиться салатом, которого нарезала огромную миску, и который Потапыч уплетал с таким аппетитом, что аж за ушами хлюпало.

— Баб Кать, а вы соседей своих хорошо знали? — поинтересовалась я, кивая в сторону дома Василия. Пора было приступать к делу, ради которого мы сюда и прибыли.

— Гавриловых-то? А то! Дружили мы с ними шибко, пока старики не померли один за другим.

— А давно это случилось?

У Василия я не догадалась спросить, как давно умерли его родители. Знала только, что какое-то время он жил в деревне один, а потом вот перебрался в город.

— Годков пять уже, почитай, — призадумалась баба Катя. — А может шесть. Точнее не скажу.

— А как они жили? — задала я наводящий вопрос.

— Да как обычно, как все мы тут живем, — обвела баба Катя взглядом комнату. — По-простому. Хозяйство держим, огород вспахиваем… У кого-то больше, а у кого и совсем крохотные. Но без хозяйства тут нельзя никак — земля-матушка кормит нас.

— А у Гавриловых тоже было хозяйство?

Потапыч в расспросах не участвовал, отдав инициативу в мои руки. Вместо этого он ел за двоих и попивал свое пивко. И столько удовольствия было на его лице, что я едва сдерживала смех, когда смотрела на него.

— Сначала было, — кивнула баба Катя. — Корова Фроська была, порося, гуси… А потом Клавдия заболела, слегла, а Федор попивать начал, — покосилась она на Потапыча, и тот аж подавился пивом-то.