– Думаю, столько же, сколько ты доставил нам с мамой, – смеется папа позади меня.

Мы все направляемся в дом – трое мужчин семьи из разных поколений – и Вон. Я усаживаю мальчиков там, где смогу их видеть. В медиакомнате, которую мы оборудовали для Найта и его младшего брата.

– Ты заходил к маме? – спрашиваю я Найта.

– Да, и она сказала, что у нее все хорошо. А еще, что любит меня больше, чем тебя.

Я прищуриваюсь.

– Она бы так не сказала.

– Нет, конечно. – Найт пожимает плечами, вытирая пот со лба.

– Ах ты зас… – Я прочищаю горло. – Застал меня врасплох.

Найт подпрыгивает и дает пять Вону.

– Я же говорил, что заставлю его сказать плохое слово. Я молодец.

Он молодец, а я считаю себя счастливым.

И цельным.

И чертовски живым. Все благодаря ей.

Рози

Что помогает тебе почувствовать себя живой?

Моя семья. Мой дом. Мои родные и друзья. Мой нерожденный сын. Я живу. И мой психотерапевт оказался прав. Я буду жить вечно.

– Дин, прекрати.

– Почему?

– Потому что я ненавижу, когда ты так делаешь.

– Делаю что?

– Поешь песню о «Суперсперме».

Коварная ухмылка появляется на его лице. Я закатываю глаза и поворачиваюсь на спину на кровати, демонстрируя свой огромный живот. Всю беременность мне ставили высокий риск выкидыша. Поэтому я не часто выхожу из дома. Если не считать посещение врача через день. Мое тело не предназначалось для вынашивания другого человека, и хотя мой вес вполне соответствовал норме, легкие с трудом справлялись с работой за двоих. Но это случилось.

Я забеременела. И все благодаря…

– Сууууууперспеееерма, – распевает Дин, выходя из душа и направляясь к кровати.

С его волос все еще капала вода, делая его еще более сексуальным. Хотя нам уже давно врачи запретили заниматься сексом. Что невероятно меня возмущало, потому я всю беременность проходила возбужденной. Так что поддавшись гормонам, я еще восемь месяцев назад окунулась в объятия легкого порно и эротических книг. Доктор Бернштейн запретила нам даже прикасаться друг к другу до родов.

– Делает свою хреновую работу верноооо!

О да. У песни «Суперсперма» есть рифма и второй смысл. Джастин Тимберлейк, берегись.

– Папочка снова сказал плохое слово! – восторженно кричит Найт в своей комнате. Уже десять часов вечера. Почему он еще не спит. – Это так круто! Вон будет должен мне много конфет!

Иногда мне кажется, что Дин даже не старается ругаться меньше в присутствии Найта. Но я не обижаюсь на него за это. Он такой человек, а если это кого-то не устраивает. Что ж… это их проблемы, черт побери.

Он этого не говорит – вероятно, не желая признаваться в этом, – но я не сомневаюсь, что одной из причин продажи акций Ван Дер Зи стало желание проводить больше времени с нами. Ведь он не знает, что случится завтра. И я тоже. Но не сомневаюсь в одном – мои мальчики останутся в надежных руках. С мужчиной, который умудрился оплодотворить меня, хотя врачи уверяли, что вероятность забеременеть для меня составляет всего одну десятитысячную процента. И Дин воспользовался этим ничтожным шансом. А так как у него нет гена муковисцидоза, то сын вырастет здоровым и сильным. Прям как его отец.

– Положи доллар в банку за меня, – кричит Дин Найту, а затем ухмыляется и разворачивает полотенце, но через секунду завязывает его обратно.