– Это внешний резервуар, – он указывает на головку члена – а я упоминал, что мой ребенок хочет стать космонавтом и любит космос так же сильно, как я? – а это орбитальный аппарат, – добавляет Найт, указывая на яйца.

– А что стреляет из внешнего резервуара? – звучит напряженный голос Джейми.

Сдерживая смех, я жду, пока ответит Найт. Его глаза расширяются.

– Пули, конечно. Много-много пуль.

Слава богу, он не сказал «сперма».

Я обхватил ладонью мягкую, румяную щеку сына.

– Послушай меня внимательно, Найт, хорошо? Ты не должен рисовать на теле другого человека. Никогда. Особенно космические корабли.

Джейми – мой друг. Но я не знаю, как отреагировал бы, если какой-то чувак постучал в мою дверь и начал жаловаться, что мой сын рисует члены на его дочери.

– Ладно, – кивает он. – Никаких космических кораблей.

– И любых других татуировок другим детям. Точка. А теперь почему бы тебе не пойти поиграть с Воном?

– Я его ненавижу, – как ни в чем не бывало отвечает Найт.

Наши дети явно пошли по стопам своих отцов. Я взъерошиваю ему волосы и целую в макушку.

– Тогда иди проверь маму, приятель.

– Хорошо, папочка.

– И отдай мне маркер.

Дарья внимательно смотрит на своего отца, пока Джейми притягивает ее к себе и обнимает.

– Детка, можешь кое-что пообещать папочке?

– Да.

– Никогда в жизни больше не смотри, не разговаривай и не играй с Найтом.

Дарья закатывает глаза и уходит к автомату с сахарной ватой, за которым стоит моя мама Хелен.

А мы с Джейми и Вишесом начинаем смеяться.

Трент же просто качает головой, переворачивая котлеты для гамбургеров с пивом в руке.

– Кто, черт побери, все эти люди? Я и половины из них не знаю. – Я показываю бутылкой с водой на толпу.

Теперь, когда мы все вернулись в Тодос-Сантос – жизнь вдали друг от друга оказалась подобна смерти, что мы осознали после случая с Рози, – и поселились в одном районе, встречаемся каждый день.

– Вы пригласили большинство наших сотрудников. – Джейми пожимает плечами.

– Серьезно? – почесав затылок, спрашиваю я.

– Это сделала твоя жена, – поправляет Вик. – Эм сказала ей, что нужно налаживать связи и прочее дерьмо. О, посмотрите-ка. Наш новый партнер пришел поздороваться. – Он кивает в сторону мужчины, которого я действительно знаю.

Его лицо постоянно украшает первую полосу The Wall Street Journal. Джордан Ван Дер Зи. Примерно шестидесяти-семидесяти лет. А выглядит как постаревший Путин. Он купил пятьдесят процентов наших акций два года назад, а остальные акции мы разделили между собой.

Эта многомиллионная сделка принесла нам больше денег, чем мы сможем потратить за десять жизней, но лишила некоторой власти в финансовых кругах. Зато теперь у нас оставалось время на наши семьи. И общение друг с другом. Ван Дер Зи отправил своих людей в Чикаго, Лондон и Нью-Йорк, но это никого из нас не расстроило, потому что, подписав эту сделку, мы сохранили свои души. А у Сью теперь появился новый человек, к которому она могла обращаться мистер Как-вас-там.

– Расистский ублюдок, – бормочет Трент в бутылку с пивом.

Мы дружно поворачиваемся в его сторону. Он не ругается при Луне. Но иногда мы забываем, что она рядом. Трент тут же опускает взгляд и, поцеловав дочь в щеку, шепчет:

– Прости. Папа сказал плохое слово. Этого больше не повторится.

Она не кивает. Не отвечает. А просто смотрит на него с безразличным видом.