А графиня-то ведьма, раз все предсказала.
Он даже увидел ее — каштановые локоны, рассыпавшиеся по плечам, странный наряд — мужской что ли?
Верно, брюки в ее позе очень даже обрисовывают то, что порядочные женщины только мужу и врачу могут показать.
— Ваше высокородие, барыня Вашим именем приказала… — бормотал городовой, потный от ужаса.
Сориентировалась, умничка. Вот только что делает здесь, среди крестьян и разночинцев?
Но вот на горизонте возник граф Татищев и Тюхтяев отправился на доклад.
— … а сама Ксения Александровна сейчас вон там, с трупами возится. — кивнул он на скопище тел.
Граф затейливо выругался и пошел в указанном направлении.
Вскоре тела вывезли, толпу успокоили, да и не было особо желающих расходиться — раз уж кто-то жизнью заплатил за эту кружку, она вдвойне желанна.
Как только ситуация стабилизировалась, Тюхтяев отправился допрашивать самую таинственную участницу происшествия. На стук вышла бледная и донельзя мрачная горничная, которая весьма неохотно пропустила гостя внутрь.
Бряцая саблей на парадном мундире, статский советник устроился в кресле.
— Я должен задать Вам, Ксения Александровна, вопросы по всей форме.
Да уж, преступница из нее не получится — похожая на большую растрепанную птицу, она зябко кутается в тонкий халатик, из-под которого выглядывают пальчики босых ног.
— Хорошо. — смотрит перед собой и вряд ли понимает, насколько непристойно выглядит.
— Извольте одеться. — такими он только шлюх допрашивал, а это совсем лишняя ассоциация.
— Зачем? — она прошлась по комнате и села на подоконник. Теперь в утренних лучах ее силуэт перестал скрывать хоть что-то. Пытается произвести впечатление? Но судя по позе — сломлена и подавлена. Сам напридумывал невесть что. Так и пришлось смотреть в блокнот.
— Как скажете. — он начал допрос. — Как Вы оказались на Ходынском Поле?
— Приехала на одолженной у графа лошади. — украла что ли?
— Во сколько?
— Минут за пять до начала… Около пяти утра. — нормальные женщины в это время спят.
— И что увидели?
— Толпа… Сначала даже не поняла, что вся эта масса — люди… Они молча и до поры неподвижно стояли, лишь иногда переговариваясь. — рассказывала так, словно призраки этих несчастных заполнили комнату и диктуют ей свои воспоминания. — Тихо было. А потом кто-то крикнул, что ларечники поделят подарки между собой. И народ рванул.
— Мужчина или женщина? — этот момент отличался в разных версиях, а этой свидетельнице он все же доверял больше, чем малограмотному сброду.
— Все рванулись.
— Кричал кто? — раздраженно уточнил он.
— Мужчина. Я в стороне стояла, не видела даже откуда крикнули.
— Хорошо, что дальше? — поднял глаза от записей.
— Полиция пыталась их отогнать. Поливали водой. Потом все кончилось. — подняла на него кажущиеся огромными глаза.
— А Вы что сделали?
— Сначала думала уйти, а потом поняла, что могу помочь. Вернулась. Горничную отправила за графом.
— И чем же Вы можете помочь? — сколько же проблем ему всегда доставляли невежественные активисты. Да что говорить, как в 60-е пошли народники, с тех пор и мучается полиция от городских бездельников, возомнивших себя Мессиями.
— Немного изучала медицину. Отличить мертвого от живого точно сумею. — парировала самая проблемная из рода Татищевых. |