- А что, собственно, нужно там, на дне Черного моря, профессору Кречетову? - удивляется Омегин.

- Я, право, не знаю, - смущенно пожимает плечами Варя. - Не интересовалась как-то...

- Ну, а ты, всезнающий фантаст, - обращается к Русину Омегин, - тоже, наверно, не объяснишь нам ничего?

- Я могу только догадываться. Мне известно, что профессор Кречетов связан с какими-то работами по программе Международного геофизического года. А геофизиков интересует сейчас проект верхней мантии.

- А что, разве и мы тоже решили добираться до этой верхней мантии со дна моря? - спрашивает подошедший к ним Фрегатов.

- Не думаю, - покачивает головой Алексей. - Хотя земная кора в глубоководной части Черного моря, так же как и под океанами, имеет схожее строение. Она там базальтовая, без гранитного слоя.

- Ну, а если не бурение скважин, то на дне Черного моря вообще нечего больше делать, - убежденно заявляет Семенов. - Оно ведь примерно со ста пятидесяти метров и до самого дна заражено сероводородом и лишено жизни. Да и не для физиков эта задача. Профессора Кречегова, как я понял из разговора с ним в поезде, интересует и не верхняя мантия вовсе. Его, по-моему, привлекает ядро нашей планеты.

- Но ведь это черт знает на какой глубине! - восклицает Омегин. Кажется, тысячи три километров?

- Две девятьсот, - уточняет Русин. - Но мне думается, интересует его даже не это, а внутреннее ядро, которое еще глубже. До него пять тысяч километров.

- И оно, кажется, жидкое? - спрашивает Омегин.

- Большинство ученых полагают, что наоборот - твердое, а в жидком состоянии лишь внешнее ядро. Но и само понятие "жидкое" тут особое, ибо вещество находится там под давлением в миллион с лишним атмосфер...

- Знаем, знаем! - перебивает его Фрегатов. - Это каждый школьник знает. А вот насчет внутреннего ядра, где давление почти втрое больше, действительно идут споры. Одни считают его железным, другие силикатным.

- А я читал, будто бы загадку эту решили метеориты, - вставляет Сидор Омегин.

- Э, ничего они не решили! - пренебрежительно машет рукой Фрегатов. Хотя они и являются, как полагают некоторые ученые, осколками погибшей планеты.

- И притом почти такой же, как и наша, - убежденно заявляет Русин. Весьма вероятно в связи с этим, что каменные метеориты соответствуют химическому составу мантии, а железные - ядру планеты.

- А я думаю, что в ядре - звездная материя, - возражает ему Фрегатов. - Это утверждают и немецкие ученые Кун и Риттман. Они считают, что центральное ядро нашей Земли состоит из ионизированного водорода.

- А англичанин Джеффрис утверждает, что ядро либо железное, либо оливиновое, состоящее из силикатов магния и железа. Такого же мнения и наши ученые. Разница у них лишь в том, что вместо магния они предполагают наличие в железном внутреннем ядре никеля.

- Почему же тогда Земля приобрела такую форму, какую должен был принять жидкий шар? - удивляется Омегин.

- Да, правильно, - соглашается с ним Русин. - Земля тоже жидкая, но не в буквальном смысле, а лишь вследствие ползучести ее вещества и длительности воздействия на него центробежной силы. В этом-то и состоит противоречивость свойств вещества Земли. Когда на него действуют кратковременные силы, подобные сейсмическим толчкам, оно ведет себя, как легированная сталь, а когда оказывается под воздействием медленных сил обретает пластичность.

- Пожалуй, все-таки профессора Кречетова интересует главным образом внутреннее ядро, находящееся в сверхплотном состоянии, - задумчиво произносит Фрегатов. - Может быть, даже состоит оно из совершенно неизвестного нам вещества. Вот это-то вещество и зондируют, наверно, коллеги профессора Кречетова нейтринными импульсами.

- А есть разве такое вещество, с которым нейтрино взаимодействует? удивляется Омегин. - Оно ведь...

- Скрозь все, хочешь ты сказать? - усмехается Фрегатов.