– Я ошибся, – сказал он. – Ковры все-таки персидские. Идемте, Уотсон, нам самое время отправляться на станцию к поезду на Лондон.

Через несколько минут мы вышли из замка. Но, к моему изумлению, оказавшись во внешнем дворе, Холмс быстро пошел по дорожке, которая вела к конюшне.

– Хотите навести справки о пропавшей лошади? – предположил я.

– О лошади? К чему? Мой дорогой друг, у меня нет ни капли сомнения, что она надежно скрыта от чужих глаз на одной из окрестных ферм, пока Грегсон рыщет по всей стране. На самом деле мне здесь нужно вот это.

Он зашел в первое же пустовавшее стойло и вернулся с большой охапкой соломы в руках.

– Прихватите такую же и вы, Уотсон. Тогда этого будет достаточно для нашей цели.

– Но какова наша цель?

– Первое и главное – проникнуть внутрь через главный вход незамеченными, – усмехнулся он, перекладывая груз себе на плечо.

Мы вернулись по собственным следам. Холмс приложил палец к губам, осторожно открыл дверь и проскользнул в ближайшую к входу кладовку, где во множестве хранились старые плащи и трости. Мы сбросили обе охапки соломы на пол.

– Это вполне безопасно, – прошептал он, – поскольку здесь все построено из камня. Ага! Вот эти два макинтоша подойдут нам как нельзя лучше. Не сомневаюсь, – добавил он, чиркая спичкой и роняя ее в солому, – что мне еще не раз придется прибегнуть к этой нехитрой уловке.

Пламя стремительно охватило солому и добралось до непромокаемых плащей, густые клубы черного дыма стали проникать из кладовой в холл замка Арнсуорт, что усугублялось шипением и потрескиванием горящей прорезиненной ткани.

– Святые небеса, Холмс! – воскликнул я, чувствуя, как от дыма слезы катятся по щекам. – Мы же здесь задохнемся!

Его пальцы крепко вцепились мне в руку.

– Потерпите чуть-чуть, – пробормотал он, и в ту же секунду мы услышали топот ног и полный испуга крик:

– Пожар!

В этом отчаянном вопле можно было узнать голос Стивена.

– Пожар! – заголосил он снова, и его шаги стали удаляться вдоль по залу.

– Пора! – прошептал Холмс, и, в одно мгновение выскочив из кладовки, мы опрометью бросились в сторону библиотеки. Дверь ее была полуоткрыта, и когда мы ворвались внутрь, старик в истерике барабанил кулаками по старинному камину, даже головы не повернув в нашу сторону.

– Пожар! Замок охвачен огнем! – почти визжал он. – О, мой несчастный хозяин! Боже мой! Как спасти его?

Рука Холмса легла ему на плечо.

– Ведра воды в кладовке окажется вполне достаточно, – сказал он тихо. – Впрочем, все равно будет лучше, если вы попросите его светлость выйти к нам.

Вздрогнув, старик посмотрел на него, его глаза сверкали, а пальцы скривились, как когти хищной птицы.

– Подлый обманщик! – вскричал он. – Я предал хозяина из-за твоего грязного трюка!

– Займитесь-ка им, Уотсон, – попросил Холмс, удерживая старика на расстоянии вытянутой руки. – Ну, будет, будет! Вы – поистине преданный слуга.

– Преданный до гробовой доски, – донесся чей-то слабый шепот.

Я невольно повернулся. Край готического камина отодвинулся в сторону, и в образовавшемся темном проеме показался высокий, худощавый мужчина, настолько покрытый пылью, что мне сначала почудилось, что я вижу перед собой не человека, а призрак. Ему было лет пятьдесят, поджарый, с чуть вздернутым кончиком носа и грустными глазами, потускневшими и болезненно запавшими на лице оттенка серой бумаги.