Лиэр Дэйлион, как он увидел краем глаза, слегка пожал плечами:

– Чувства облегчают дело. Отыскать рычаг давления проще.

Отвернувшись, Кейлус зачем то точным щелчком столкнул бокал вниз. Проследил, как тот падает на пустую площадь перед дворцом – экипажи ждали во внутреннем дворе.

Машинально определил высоту звона, с которым тот разбился, жалея, что звук вышел слишком тихим: он любил звонкую мелодию бьющегося стекла.

– И у вас уже есть идеи? О рычаге?

Лиэр Дэйлион затянулся, и кончик сигары полыхнул в зимнем сумраке весёлой рыжиной:

– А как же.

Этажом выше Гербеуэрт тир Рейоль, не подозревая, как близко от него обсуждаются коварные планы касательно его скромной персоны, вошёл в королевский кабинет.

– Спасибо, – сказал он, нарушив долгое молчание, сопровождавшее их по пути.

– Что увела тебя оттуда? – Айрес слегка похлопала его по руке, облитой вишнёвым бархатом парадного одеяния и атласом белой перчатки. – Брось, мне ли не знать, какой ты затворник.

– Твоё таинственное дело  действительно есть? Или то был предлог?

– Ничуть. Хотела показать тебе твой подарок.

Герберт в выразительном недоумении оглядел кабинет в лакрично багровых тонах: всю обстановку составляли книжный шкаф, стол да кресло. Подцепил подвеску, которую королева лично повесила ему на шею часом ранее – сапфир в рунной оправе на тонкой цепочке. Изящный мощный оберег, отводивший большинство заклятий, стрелы и даже лезвия клинков, если они не были зачарованными.

– Другой подарок, – верно истолковав жест, улыбнулась Айрес. – Не здесь.

Уголки губ Герберта дёрнулись в намёке на ответную улыбку.

– Лучше позволь мне не возвращаться на праздник. Я бы с большим удовольствием прошёлся до библиотеки.

– Сейчас? Зачем?

– Снова поискать то, что поможет восстановить утраченный смысл Берндеттовских рун.

Айрес на миг оглянулась через плечо – туда, где на лакированном паркете подпалинами вырисовывались очертания просторного семиугольника.

В этой комнате лишь репетировали ритуал, которому предстояло свершиться в день Жнеца Милосердного, но даже неполной мощи рунного черчения было достаточно, чтобы оставить следы.

– Зачем тебе это? Ты видел записи Берндетта и магов, лицезревших призыв своими глазами. Рунная формула, заученная тобой, ровно та, что чертил…

– Мне не слишком нравится чертить знаки, смысла которых я не знаю.

Айрес вздохнула с терпением человека, ведущего подобный разговор далеко не в первый раз.

– Уэрти, это бесполезно, и ты знаешь это не хуже меня. Дневники Берндетта, которые он вёл, пока выводил ритуал, сгорели в Великом пожаре. Хвала богам, что он записал формулу призыва в другие свои труды. Да, мы не знаем точного значения изобретённых им рун, но это всего навсего пара знаков. Сколько раз ты уже пытался их расшифровать?

– До призыва ещё есть время. А если я буду точно знать смысл каждого начертанного символа, это повысит шансы провести всё успешно.

– Ты и так проведёшь всё успешно. – Движением, подтверждавшим безграничную уверенность в нём, Айрес положила ладонь племяннику на плечо. – Если, конечно, твоя голова не будет в тот момент забита чем то другим. – Длинные, безупречно обточенные ноготки чуть вонзились в бархат его выходной куртки. – Помни: для призывающего не должно быть ничего важнее предстоящей встречи со Жнецом.

– Я помню.

– Это не пустые слова, Уэрт. Ты должен желать этого всей душой. Жнеца – и никого другого.

– Поверь, это последнее, о чём тебе стоит беспокоиться. Я слишком долго к этому шёл, чтобы что либо могло мне помешать.