Неужели неодобрение её методов зашло у Уэрта так далеко, что заставило податься к братцу? Забыв о размолвке, забыв о гордости, так старательно в нём взращенной? Да, многие против той войны на уничтожение, которую Айрес планирует развязать, – даже среди тех, кого она считала не только верными, но и умными. И естественно, это дало недругам ещё один рычаг давления на чашу весов, что склоняет народ против неё. Тот же Мирк знал обо всём задолго до того, как Айрес сказала ему об этом, – она прочла это в его глазах: племянник был хорош во лжи, но не так хорош, как Айрес в видении правды. И все, кто пытается противиться ей, не понимают такой простой, очевидной истины: на войне нет места ни человечности, ни милосердию. В этом мире либо ты, либо тебя.

Айрес тирин Тибель уяснила это давным давно. Не сказать, что на собственном примере (лишь глупец учится на своих ошибках, а она наносила превентивные удары прежде, чем мир успевал причинить ей настоящую  боль). Но она с детства охотно устраивала показательные и поучительные примеры другим: люди – лучший испытательный плацдарм для любой теории, если ты располагаешь возможностью и умением дёрнуть их за нужные ниточки.

Нельзя оставлять в живых врага, который однажды обязательно восстанет. Ильденская Империя рухнула потому, что не сумела уничтожить всех, кого завоевала. Да она и не могла: любая империя нуждается в дешёвой рабочей силе… Любая, кроме той, что способна заставить порабощённого врага работать и после смерти. И мёртвый враг, исправно выполняющий задачи раба, но лишённый даже возможности помыслить о сопротивлении, куда безопаснее и полезнее врага живого. Спасибо старой Империи за падение, не только вознесшее на трон Берндетта и основанную им династию, но и преподавшее его потомкам дельный урок. Айрес не повторит чужих ошибок: она выкосит во славу Жнеца тех, чьи дети смогут однажды поднять бунт, и на землях, которые продолжат возделывать их останки, взрастёт новый урожай – керфианцев. У выходцев из одной страны не останется причин восстать ни против своей императрицы, ни против тех, кто унаследует её империю. Маги живут долго: на её глазах родится ещё не одно поколение, и Айрес успеет позаботиться о том, чтобы они расселились по всему завоёванному свету. Привольная, сытая, вольготная жизнь, где слуги будут жить немногим хуже, чем господа, – вот чего она хочет для них… А взамен просит такой малости – лояльности. Не мешать своей королеве делать то, что она считает нужным. Верить в неё, верить в то, что она лучше знает дорогу к счастливому будущему. Но куда там… Если даже родная семья раз за разом восставала против неё. Предавала её, пыталась избавиться, строила козни, указывала, как править, что делать, как поступать с собственным племянником…

К слову, о семье…

Из под ресниц Айрес увидела, что Уэрта осаждает Кейл. Поднявшись с места, под шуршание бархатного шлейфа по ковровой дорожке спустилась вниз – странствующей звездой по полукруглой орбите, что огибала танцующих и пролегала сквозь пёстрые облака расступающихся придворных.

– Вижу, вся эта мишура тебе не по вкусу даже больше обычного, – тем временем с участливой улыбкой сказал Кейлус Герберту, прислонившись плечом к колонне, увитой мерцающим золотым плющом. – Может, тебе просто не терпится покинуть нас и поспешить куда то ещё?

– Предпочёл бы вообще не приходить, – сказал Герберт прохладно, держа в руках нетронутый бокал. – Но первый кусок праздничного пирога сам себя не съест.

– Или и вовсе не куда то, а к кому то?  Признайся, Уэрти. Тут нечего стесняться. – Кейлус, в отличие от него, к своему питью прикладывался часто и охотно, но сейчас не стал. Лишь слегка поболтал бокал в ладони и поднёс к лицу, поверх него глядя на виновника торжества. – Никогда не поверю, что самый завидный жених Керфи до сих пор не обзавёлся новой фавориткой.