Дедушка Атентар, высунув язык, выводил на длиннющем куске пергамента крупными буквами: «Минотавры — навсегда». Кентавры выносили из кабачка «На рогах» длинные столы и лавки и расставляли их около фонтана с морским коньком. Две юные горгульи, хихикая, стелили скатерти и вытирали посуду. Сияющий Прикопс в праздничном голубом жилете украшал столы очаровательными букетами. Мадам Хугонза развешивала яркие шелковые флажки. Господин Цугля прыгал на куче свежей земли — утрамбовывал полосатые столбики, на которых крепился внушительных размеров стенд с какими-то объявлениями и газетными статьями. Легкомысленный сатир увивался одновременно за кентаврихой и минотаврихой, но получил от обеих по недвусмысленному увесистому отказу и принялся искать место за столом.
От лабиринта Эфулернов, Атентаров, Ютагорнов и Тулаликов; от пещер Прикопсов, Авилопсов и даже необщительных Мототимов; от всех горгульских гнезд и кобольдских нор; из ближних рощиц и дальних лужков — отовсюду тянулся разношерстный, празднично одетый народ с угощением и выпивкой. Нэ-Нэ пересекала небольшая флотилия лодочек, на которых везли музыкантов; а оркестр баньши уже исполнял гимн Малых Пегасиков и гудел восторженно.
— Вас можно поздравить? — важно спросила Мунемея, обводя прекрасными алыми глазами все это великолепие.
— И меня можно поздравить, и всех можно поздравить, но вас, мадам Топотан! Как можно поздравить вас! Да примите же почту, переоденьтесь и сделайте какую-нибудь голову — вам говорить речь. А речь без прически — это нонсенс.
Мунемея всегда рассуждала по-военному четко. Никаких дамских охов, ахов и ненужных бестолковых расспросов.
— Девочки, щетки и гребень, живо! И снимите фартуки. Наденьте платьица. Милталкон, перестань дудеть под нос, прими сумку у мадам Горгароги и читай все, что она покажет. Вслух читай, балбес. Бакандор, сынок, если ты не перестанешь прыгать туда-сюда у меня перед носом, в семье Топотанов случится большая потеря и страшное семейной горе. Что у нас, мадам Горгарога?!
— Прошу. — И горгулья придвинула Милталкону огромную против всякого смысла сумку, которая вдвое превышала размерами ее саму. — Мне ее доставил господин Прикопс, — пояснила она смущенно.
Минотавр развернул «Красный зрачок» — не самое любимое издание Мунемеи, как мы помним.
Корреспондент газеты «Красный рачок» говорит нашим читателям: Ура! Ура-ура!! Ура-ура-ура!!! Мы живы и будем жить вечно! Конец света откладывается на неопределенный срок по настойчивой просьбе одного минотавра, который не так давно перевернул все наши представления о Кровавой паялпе и разорил не одного игрока, зато теперь с лихвой компенсировал нам все огорчения. Запомните это имя: Такангор Топотан из Малых Пегасиков! И где эти Малые Пегасики? Мы перевернули географические атласы, но не нашли никаких Пегасиков. Ну и шут с ними, с Пегасиками. Главное — мы живы!
P.S. Редакция газеты «Красный значок» просит прощения у подписчиков за возможные ошибки, допущенные при наборе, ибо наборщики газеты «Страстный рачок» на радостях пьяны так же, как и вся редакция. Чего и вам желаем. Ик.
— Никогда не могла понять тех, кто читает «Красный зрачок», — сказала Мунемея, начесывая прелестную челку. — Бакандор, сынок, мама видит, как ты прячешь газету в кустах бублихулы. Отдай ее сюда. И последнюю страницу с раздетыми девочками тоже отдай. Еще насмотришься.
— Мадам Топотан, сделайте им одолжение, пусть смотрят. Такой праздник, ах какой праздник! Я в смятении чувств. Как вы думаете — шторы лучше делать в мелкий дрипчик или все-таки в горошечку, потому что я представила себе смотреть на дрипчик еще лет двести, и мне подурнело. А делать ремонт раз в полстолетия, как эта дура Мгима из Больших Пегасиков, — это нужно иметь много дохода и очень мало хорошего вкуса. |