— Я использовал тюремный кодификатор, чтобы пробиться к Штабу домов. Я подумал, что вы захотите сводок, и…

Его голос сорвался.

Гаунт взял планшет и просмотрел, большим пальцем нажимая руну-курсор, чтобы проматывать высвечиваемые данные. Он с трудом верил увиденному. Информация устарела уже на полчаса. Щит пал. Мощная осада и обстрел обрушились на улей. Зойканцы были уже внутри Куртины.

Гаунт посмотрел на Гризмунда и его нармян, разминающих затекшие конечности и пьющих воду из одной фляжки. Он пришел сюда ради восстановления справедливости в личном деле, а за его спиной ад объял улей Вервун.

Он уже почти сомневался, что им есть чем заняться там, на поверхности.

Под слаженным командованием майора Роуна и полковника Кордея танитцы и вольпонцы, удерживающие врата Вейвейр, непоколебимо отражали ошеломляюще мощный зойканский натиск под непрекращающимся обстрелом. Наступление зойканской пехоты не знало отливов, так что пустырь за воротами мгновенно оказался на сотни метров окрест завален вражескими трупами. Вдоль укреплений на вершине Террикона стрелки Маколла и Ормоновы терриконовцы с неусыпной бдительностью защищали склоны.

Маколл воксировал Роуну, когда начали истощаться боеприпасы. Оба уже направляли запросы на срочное пополнение в Штаб домов, но линия не отвечала, и ни одному из них не нравился вид огромных пожаров над сердцем улья у них в тылу.

Ларкин, расположившийся в дымоходе вместе с Мак-Веннером и Домором, лично убил тридцать девять человек. Это был его рекорд, но радоваться не хватало времени. Чем больше он убивал, тем ярче в его скачущих мыслях вспыхивало воспоминание о лице зойканца.

На выжженной позиции у Брагга закончились гранаты для его гранатомета, и он бросил его. Все равно перегревался. Его автоган заклинило после нескольких выстрелов, так что он двинулся по окопу, наклонив могучий торс ниже бруствера, так как лазерный огонь не ослабевал, а потом нашел стаббер на станке, вокруг лежали убитые солдаты расчета.

Уже потянув за латунный спуск могучего оружия, он увидел, как Фейгор пошатнулся и упал рядом. Лаззаряд попал ему в шею.

Лесп, полевой медик в окопе, подполз к Фейгору, бросив застреленного вольпонца, которому уже не нужен был врач.

— Как он? — крикнул Брагг.

Лесп боролся с брыкающимся Фейгором, затягивая влажную повязку вокруг обожженной и оплавленной плоти на его шее и пытаясь продуть дыхательные пути.

— Трахея оплавляется! Фес! Подержи его!

Брагг дал напоследок одну или две очереди, выскочил из стабберного окопа и бросился к Фейгору и худощавому медику. Понадобилась вся его колоссальная мощь, чтобы удерживать Фейгора, пока Лесп работал. Лазвыстрел прижег рану, так что крови практически не было, но жар оплавил гортань и дыхательное горло в хрящевой узел, и Фейгор задыхался.

Его глаза побелели от боли и страха, зубы стучали, рот бормотал беззвучные проклятья.

— Фес! — Лесп с отвращением отшвырнул маленький скальпель с пластиковой рукояткой и вытащил длинный серебряный танитский кинжал. Он вонзил его в горло Фейгору пониже почерневшей массы раны и проделал отверстие в горле, в которое вставил трахеотомическую дренажную трубку.

Фейгор снова смог дышать, шумно, булькая трубкой.

Лесп крикнул что-то Браггу, но его заглушил снаряд, упавший рядом.

— Что?

— Его надо унести!

Брагг подхватил Фейгора на руки и побежал с этой ношей через окопы.

Танитские части, державшие Вейвейр две ночи назад, вышли со сборного пункта на юг, как только отказал Щит. Корбек повел их всех, включая взвод сержанта Баффелса.

Не имея приказов от Штаба домов, Корбек решил повернуть на запад, в то время как полковник Балвер из Севгрупп пойдет на восток, надеясь подкрепить позиции Вейвейра и Кроу.