В тесных заводских анклавах за некогда величественным Вейвейрским вокзалом отряды Корбека наткнулись на встречный обстрел с запада. Корбек с ужасом понял, что, пока Вейвейр, возможно, еще держится, враг прорвался через поверженные врата Сондара. Он наскоро организовал сопротивление в здании под названием Агрокультурный завод гильдии Гитран и пытался воксировать свою ситуацию Роуну или Кордею.

Кордей в итоге ответил. Корбеку понадобилось некоторое время, чтобы убедить его, что вражеские силы, уже пробившиеся внутрь улья, грозили окружить крепкую Вейвейрскую оборону.

Каждый выбрал по окну, кашляя от пыли, вытряхнутой бомбардировкой из старых досок.

Майло увидел, как лаззаряды пробивают фиброкартонные стены здания, и услышал хрюкающие вздохи огнемета. Неприятель был буквально за стенкой.

Под руководством Баффелса они открыли огонь из окон. Было невозможно разглядеть, куда попадают выстрелы. Филэйн и Токар оба радостно закричали, когда им показалось, что они сбили пару зойканцев.

Рыс, находящийся недалеко от Майло, перестал стрелять и обмяк, словно от усталости.

Майло оглянулся и позвал его, но увидел у того бескровное отверстие от лазерного заряда во лбу.

Упавший снаряд взорвал склад неподалеку и сотряс здание.

В микробусине раздался голос полковника Корбека, спокойный и строгий.

— Ну вот, ребята. Делайте, что должно, или погибайте здесь.

Майло загрузил свежую батарею и присоединился к своему взводу, палящему из окон.

Более трех сотен танитцев все еще находились в резерве в импровизированном лагере на химзаводе, когда пал Щит и началась резня. Сержант Брей, старший офицер, немедленно привел всех в боевую готовность и воксировал Штабу домов за инструкциями.

Штаб домов погиб. Брей обнаружил, что не может связаться с Корбеком, Роуном или Гаунтом — и вообще ни с кем из начальства. Все работающие вокс-линии были заняты бестолковой путаницей или коварным вещанием противника.

Брей принял ответственное решение, серьезнейшее в его карьере. Он вывел всех танитцев под своим командованием из палаток и велел окопаться на каменных пустырях, оставшихся еще с первых дней войны.

Это было тонкое, благоразумное решение. Гаунт тщательно обучал тактике, а Брей внимательно слушал. Движение вперед к вратам Сондара и площади Маршалов в трех километрах к югу было бы безрассудством, чтобы не сказать слабоумием. Оставаться на месте означало запереть себя в обширном складском секторе, который нельзя укрепить и защищать.

Каменные пустоши были как раз для Призраков. Здесь они могли окопаться, укрывшись, и создать обороноспособный фронт.

Словно в оправдание решения Брея минометный обстрел сровнял химзавод с землей через двадцать минут после отбытия танитцев. Передовые отряды зойканских штурмовиков вошли на пустырь через полчаса и полегли под обстрелом хорошо защищенных Призраков. В последующие часы люди Брея обстреляли и отбили наступление в общей сложности двух тысяч охряных солдат, а затем начали формировать линию сопротивления, блокирующую зойканское продвижение от Сондарских врат.

Тогда подтянулись зойканские танки, грохоча по разгромленным улицам, примыкающим к площади Маршалов. Это были легкие, быстрые машины, разработанные для поддержки пехоты, охряные, в панцирях, с пушками на основном корпусе, стреляющими парами мелкокалиберных снарядов. Брей благоразумно забрал все гранатометы и реактивные гранаты со складов, и его люди начали охоту за танками среди беспорядочных груд камней на пустыре, оставляя лазвинтовки в окопах, чтобы можно было носить гранатометы, целиться и стрелять реактивными гранатами. За три часа ожесточенного сражения они уничтожили два десятка машин. Дороги, ответвляющиеся от магистралей, горели, заваленные тушами уничтоженных танков, к моменту, когда более тяжелая бронетехника — массивные основные боевые танки и сверхтяжелые самоходные орудия — с грохотом подкатили к химзаводскому району.