— Итак, — улыбнулся принц, — похоже, мы снова в игре. Я буду смотреть вместе с твоей матерью. Выиграй, Четверг! Ради поклонников Фаркитт!

И он ушел.

Времени на раздумья не осталось. Раздался сигнал к выходу и следом возбужденный рев трибун, слышный даже в коридоре.

— Ну, всем удачи, — с изрядной долей бравады сказал Обри. — Представление началось!

Когда мы трусцой выбежали на поле, толпа взорвалась ликующими воплями. Стадион вмещал тридцать тысяч человек, и на трибунах яблоку негде было упасть. Снаружи установили большие мониторы, чтобы те, кому не удалось попасть на стадион, тоже могли посмотреть игру. Телеканалы транслировали матч вживую примерно двум миллиардам зрителей в семидесяти трех странах мира. Зрелище обещало быть грандиозным.

Я остановилась на боковой линии. «Суиндонские молотки» выстроились лицом к лицу с «Редингскими громилами». Обе команды испепеляли друг друга взглядами, пока Суиндонский духовой оркестр во главе с Лолой Вавум маршировал по стадиону. Президент Формби занял свое место на трибуне для почетных гостей, и зрители, возглавляемые мисс Вавум, встали, чтобы исполнить неофициальный английский гимн «Когда я мою окна». После того как песня закончилась, на трибуне для почетных гостей появился Хоули Ган, но его приветствовали, мягко говоря, довольно сдержанно. Раздались отдельные аплодисменты и несколько жиденьких «ура!», но ничего похожего на ожидаемый им прием. Его антидатская позиция лишилась многих сторонников, когда он совершил ошибку, арестовав по обвинению в шпионаже женскую сборную Дании по гандболу. Я видела, как он сел, хмуро глядя на президента, а тот тепло улыбнулся в ответ.

Я стояла на боковой линии вместе с Альфом Видерзейном, наблюдая за происходящим.

— Мы можем сделать еще что-нибудь?

— Нет, — помолчав, отозвался Альф. — Только бы неандертальцы не подвели!

Я подошла к Лондэну. У него на коленях сидел Пятница, гукая и хлопая в ладоши. Один раз я брала его в «Бен-Гура» смотреть гонки на колесницах, и ему очень понравилось.

— Каковы наши шансы, дорогая? — спросил Лондэн.

— С учетом неандертальцев — почти умеренные. Потом поговорим.

Я поцеловала обоих, и Лондэн пожелал мне удачи.

— Dolor in reprehenderit, мамочка, — сказал Пятница.

Я поблагодарила его за теплые слова и услышала, как меня кто-то зовет по имени. Обри разговаривал с арбитром, одетым, согласно обычаю, деревенским священником.

— То есть?! — услышала я разъяренный голос Обри, подойдя ближе. Похоже, возникла какая-то склока, а ведь игра даже еще не началась. — Покажите, где это сказано в правилах!

— В чем проблема? — спросила я.

— В неандертальцах, — сквозь зубы процедил Обри. — Согласно правилам, не-люди не имеют права принимать участие в игре!

Я оглянулась на Брека и четверых его соплеменников, которые уселись в кружок и медитировали.

— Правило номер семьдесят восемь «б» сорок пять, пункт второй, — провозгласил арбитр. О'Наффинскей, капитан «Редингских громил», злорадно наблюдал за нами. — «Ни один игрок или команда не может использовать лошадь или иное нечеловеческое существо для обретения преимущества перед противоположной стороной».

— Но это не относится к игрокам, — сказала я. — Данное правило со всей очевидностью касается только лошадей, антилоп и так далее. Его внесли, когда «Дорчестерские драчуны» в шестьдесят втором году попытались получить преимущество, явившись на игру верхом.

— А мне правила кажутся предельно ясными, — прорычал О'Наффинскей, делая шаг вперед.