Изменить размер шрифта - +
Снерга более устроило бы первое.

Алена невозмутимо молчала.

– Что случилось?

– Ничего особенного, – сказала она отстраненно. – Сиди себе и завтракай.

Резко поднялась и вышла, едва не опрокинув широким рукавом его чашку, это было уже совсем серьезно. Снерг торопливо последовал за ней, Алена его словно бы и не видела – села на тахту, сложила руки на груди и стала демонстративно смотреть в окно. Снерг потоптался и сказал:

– Аленка…

Никакой реакции.

– Хочешь, на колени встану?

– Хоть на голову, – отрезала Алена. – Как там тебе удобнее, будь как дома.

– Ну, так, – сказал Снерг. – Сейчас сграбастаю и буду держать вниз головой, пока не оттаешь. Трудно сохранять ледяную невозмутимость, когда тебя держат вниз головой, не так ли? А визжать и вырываться ты посчитаешь ниже своего достоинства, я тебя знаю.

– Ох, как же мы друг друга знаем…

– Итак?

– Садись-ка, – Алена смотрела на него сухими глазами, но Снергу все равно казалось, что она плачет. – И пожалуйста, изволь отнестись серьезно ко всему, что я скажу. Ты меня снова обидел. И снова не заметил, а ведь копится… Почему ты боишься спать, уснуть? Молчи. Если начал подыскивать слова, значит, собираешься врать. Ну нельзя же так, Стах. Я все понимаю – не жена, не имею права лезть в тайники души… предположим, и жена порой на то не имеет права, но суть в другом. Я верю, что ты меня любишь, ты веришь, что я тебя люблю, но разве этого достаточно? Я имею право знать, что с тобой. Иначе что у нас останется – одна постель?

– Понимаешь, я…

– Понимаю превосходно. Еще один атавистический комплекс – не доверять женщине свои сложности, это так не по-мужски, чуть ли не унизительно… Да ведь нам как раз нужно доверие, чурбан, доверяя, силу вы проявляете, а не слабость! Что с тобой происходит?

– Я не понимаю, – сказал Снерг. – Сны снятся дикие, ну прямо хоть с ума сходи…

– Кошмары?

– Не совсем то. Кошмары – это чудовища, фантасмагории… А здесь как раз реальность, но от этой реальности спятишь скорее, чем от кошмаров. Битвы, почти сплошные битвы, разные века, разные страны, одни я приблизительно могу опознать, другие – нет. И во всех я активно участвую. Иногда меня убивают, иногда нет, иногда обрывается на середине – просыпаюсь. А иногда бывает, что, уснув вновь, смотрю с того места, на котором прервалось… То дерусь за что-то хорошее, то вовсе даже наоборот – и буянить в захваченных городах не раз случалось. Но до чего все реально, знала бы ты, – боль, ощущения, скрупулезная точность действия… Словно во сне живу чужими жизнями. Передумал всякое – какая-нибудь генетическая болезнь, а то и просыпается наследственная память – есть у медиков теория, будто это все же возможно… Знала бы ты, до чего это иногда страшно…

– Но почему же ты к врачу не пошел?

– Сам не знаю, – сказал Снерг. – Три раза собирался, но каждый раз что-то останавливало, словно срабатывал некий предохранитель…

– И давно это началось?

– Около месяца назад. Пойми, я ведь уже начал снимать, фильм был на середине, и вдруг улетать к врачам? Я же не умею останавливаться на середине, пусть даже горит земля под ногами. Ты же сама творческий человек, ты поймешь.

– Значит, вот как… – сказала Лена. – Бедный ты мой… А теперь я ничего не понимаю. Прости, я тоже кое-что утаила. Помнишь Вельяминова, психолога из Звездного Флота? Мы с ним встречались в сто втором на Сордогнохе.

Быстрый переход