Яр выбирает место напротив отчима, протягивает мне руку, но я отрицательно мотаю головой.

– Маме помогу, – объясняю свою реакцию. Он ободряюще улыбается и кивает.

Я иду на кухню, вижу, как мама выкладывает на тарелку картошку с мясом. Закрываю дверь, чтобы нас никто не услышал.

– Что то случилось, Майюшка? Нас же ждут, – недоумевающе вопрошает мама.

– Тебе лучше присесть.

– Зачем? Боже, ты меня пугаешь! С мужем поссорилась? Он тебя обижает? Неужели бьёт? – она ошарашено смотрит на меня, прижимает руки к груди и напрягается в ожидании ответа.

– Нет нет, ничего подобного. Яр замечательный, он самый лучший мужчина, – эти слова наполняют меня силой и уверенностью, поэтому я подхожу к маме ближе, чуть склоняю голову и мягко произношу: – Я хотела поговорить о Викторе. Мы узнали о нём кое что плохое.

Мама садится на стул, намеревается что то сказать, но я набираю в лёгкие побольше воздуха и прыгаю в ледяную воду:

– Виктор увлекается играми, он часто ходит в казино и проигрывает там много денег. Очень много.

– Что? О чём ты говоришь, я не понимаю.

– Мам, он сдаёт в аренду твою квартиру. Тебе об этом известно?

– Нет, – мама бледнеет на глазах, потерянно обводит кухню глазами, тяжело вздыхает. Странно, что не пытается возразить и назвать мои слова полным бредом.

– Неужели ты догадывалась? – пронзает меня неуютная догадка.

– Про квартиру я ничего не знала. Но предполагала, что с Витюшей происходит что то нехорошее. Он так изменился. Стал раздражаться по пустякам, уходил вечерами куда то, несколько раз в неделю пил алкоголь. Я боялась, что он любовницу завёл и не может решить, с кем хочет остаться – со мной или с ней.

– Серьёзно? Это первое, о чём ты подумала?

– Ну да.

Глаза её становятся влажными, она всхлипывает и смотрит на меня испуганно.

– И что, много там долгов?

– Несколько сотен тысяч. И дом заложен, – с трудом говорю я. В горле застывает едкий ком, сожаление и сочувствие распирают грудную клетку.

– Какой ужас. Боже, за что нам это? – бормочет мама, вытирая слёзы рукавом. – Это моя ошибка. Недоглядела где то.

– Мам, ну себя то зачем винить?

– А кого ещё?

– Виктора?

– Зависимость – это болезнь. Разве можно винить человека за то, что он болен?

Тут даже я не знаю, что возразить. Нельзя, конечно, но всё равно Виктор должен был признаться маме в своих проблемах. А он тайком её квартиру в аренду сдавал да кредиты открывал. Это ведь ненормально!

– Всё можно исправить. Правда можно, – я пересиливаю неловкость и обнимаю маму. – Есть толковые психотерапевты, они обязательно помогут. Главное, чтобы Виктор признал свою зависимость.

– Да, конечно, Майюш, ты права… Но долги, Господи, сотни тысяч, – она сокрушенно качает головой, и я ослабляю объятия, чуть отступаю. – Где взять такие деньги? Зачем он вообще в это всё влез? Я не ожидала…

– Можно продать квартиру, – озвучиваю самый банальный вариант.

– Жалко, она всё же от папы твоего осталась, – с горечью произносит мама. Она что то обдумывает пару минут, изредка всхлипывая, а потом обращается ко мне, внезапно хватает за руки: – Слушай, а что если нам твой Ярослав поможет? Он же обеспеченный мужчина, миллионер, значит, у него найдётся нужная сумма для погашения кредита. А мы потом вернём долг с процентами. Что скажешь, Майюш?

41

Разочарование проникает в каждую клеточку тела, насыщает лёгкие ядовитым газом, и кажется, что меня сейчас стошнит. Ноги дрожат, они становятся безвольными и невесомыми, я отхожу от мамы и падаю на ближайший стул.