– Да ладно, – отмахиваюсь я. Пофиг, если честно, заживет. Вымотала меня как-то ситуация эта морально, сижу ни живой ни мертвый. Хочу, чтобы Дашу уже поскорее отпустили. Не представляю, как она вообще держится после всего. – До свадьбы заживет.

– Алексей, – звучит сбоку, и я оборачиваюсь на знакомый голос. Папа Даши. – Можно на секунду?

Киваю. Ну, сегодня-то точно уже все можно. Тут даже если захочу – разговора не избежать.

Встаю и иду за отцом Даши, отходим на пару метров от лишних ушей. Замечаю, что маньяка наконец-то поднимают с земли и заталкивают в машину. Значит, скоро мне вернут рыжую.

– Во-первых, я хотел сказать спасибо, – говорит он неожиданно серьезно и протягивает мне руку. Левую, кстати, потому что правой моей полный пи… Неудобно, короче, пока. – Я даже представить не могу, как отблагодарить за спасение своей дочери. Если что-то нужно или, может, какая-то сумма…

– Не надо денег, они не все в жизни решают. Куда важнее отношения человеческие. Я помог, потому что не мог не помочь. «Спасибо» будет достаточно.

– Спасибо, Алексей, – повторяет он, еще раз пожимая руку. – Она одна у меня, я даже не знаю, если бы…

– Когда ее отпустят? – перебиваю я его. Не хочу слушать плохие предположения, я сам об этом думать не могу перестать.

– Сейчас, она заполняет кое-какие документы, – кивает папа Даши. – Мне нужно будет уехать в полицию, решить несколько вопросов. Вряд ли я смогу до утра вернуться. Я бы хотел попросить, если это возможно… Не бросайте ее одну сегодня. Боюсь, это будет для нее слишком сложно.

– Какие вопросы, я и сам не бросил бы ее, – отвечаю я таким же кивком. – И, если можно, обращайтесь ко мне на «ты». Немного неловко.

– Спасибо, Леша, – немного улыбается отец Даши, и я вдруг думаю, что с этого момента их отношения должны стать намного лучше.

Дверь полицейской машины открывается, и выходит Даша. Вся в слезах, растерянная и испуганная. Почему такое вообще происходит? Почему такие люди живут в мире? Еще вчера самая улыбчивая и яркая девчонка во вселенной сегодня похожа на черно-белую версию себя.

Отец обнимает ее, говорит, что ему нужно уехать, она кивает, они болтают еще минуту, и он уезжает, оставляя ее одну.

«Скорая» тоже валит почти сразу, все, кто был здесь, разъезжаются, и под тусклым светом фонарей между домов на глазах у зевак, наблюдающих за всем в окна, остаемся только мы с Дашей.

– Идем домой. – Я притягиваю ее за плечи и целую в затылок. Она дрожит, старается не плакать, смотрит в одну точку. На щеке царапина, тонкая совсем, неглубокая, за пару дней пройдет, но точно знаю, что Дашу она будет беспокоить. Уже беспокоит. Пальцами к лицу тянется, чтобы пощупать, что с ней идиот сделал, но я руку перехватываю и целую ледяные от нервов пальцы.

Она не сопротивляется, идет смирно за мной, молчит только и дышит тяжело. До завтра пусть плачет, потом буду ее спасать.

Открываю дверь, на пороге Вольт довольный хвостом виляет, хозяйку увидел, счастье у пса. Скачет, лапами стучит, подпрыгивает, и Даша прямо на пол садится, берет на руки щенка и молча позволяет ему облизывать ее щеки. И плачет опять.

Заказываю в приложении ужин. Вряд ли она захочет есть, но нужно будет заставить. Иначе еще хуже будет. Я вообще редко прибегаю к услугам доставки, сам не знаю, по какой причине, но сегодня иначе никак.

– Даш, идем умоемся. – Я подаю ей руку, когда она уже двадцать минут не встает с пола, милуясь с собакой. Молчит до сих пор. – Идем, Даш, умыться надо.

Она не сопротивляется, встает, молча идет, но подходит к раковине с зеркалом, смотрит на себя и снова начинает тяжело дышать. Мудак за все дни, что она ждала подвоха, надломал ей психику.