Когда мы переключаемся на тему вредности хоккеистов, я дергаюсь от звонка телефона и понимаю, что сейчас один, который самый вредный, будет читать мне нотации. Точно будет.

– Боже, он, наверное, меня потерял, – говорю я вслух, прежде чем взять трубку. – Сейчас будет разъяренный медведь. – Оля хихикает, а я наконец-то беру трубку, чтобы сразу услышать громкое:

– Ты где? Живая?

– Живая, пью чай с конфетами у Оли в кабинете. – Я улыбаюсь, а он не отвечает ничего, трубку бросает сразу, и я даже думаю начать считать до трех, точно уверенная, что Леша уложится в эти секунды и прилетит сюда.

Так и происходит. Он прибегает через мгновение. Открывает дверь рывком, как будто бы его приглашали, и смотрит на меня не то чтобы со злостью… но не слишком довольно. Мне стыдно немного становится, потому что ушла и даже эсэмэску ему не написала, где меня искать, когда он освободится. Леша ведь наверняка волновался, когда на месте меня не обнаружил, учитывая, сколько раз ему приходилось меня спасать. Но-о… женская вредность не дает спасовать перед ним и признать вину. Поэтому улыбаюсь ему, глядя в прищуренные глаза, так искренне, как только могу. И одним взглядом уговариваю не ругаться.

Кажется, работает. Он даже выдыхает шумно и голову опускает, усмехаясь. Сдается. Победила.

– По жопе получишь, рыжая. – Все-таки ворчит, не победила, значит. Я немного смущаюсь от того, что он говорит это при Оле, да и вообще… – Телефоном пользоваться разучилась, или что?

– Прости, отвлекалась на одного молодого симпатичного ухажера. – Я издеваюсь и смеюсь, глядя на озадаченного Лешу. – Кстати, нам нужно его подождать минут двадцать еще, я обещала ему. Ладно? Ты в порядке? Или нужно уже ехать не перевязку?

– Маша перевязала. – Он показывает руку, а потом обращает внимание на Олю: – Ольга Сергеевна, я не в строю пока. Три недели точно.

– Знаю, девушка твоя уже все поведала мне, – говорит Оля, и я зависаю, потому что… девушка? Я не девушка. Нет, в смысле, я девушка, конечно, но я не его девушка! С чего она вообще взяла?

– Оль, мы не… – Я спешу возразить, потому что это кажется очень важным. Ну, чтобы она не надумала лишнего. Хотя почему меня это волнует? Я вообще Матвея жду! Боже, почему вдруг в горле-то пересохло?

– Оу, – говорит Оля, прикусывая губу, и смотрит то на меня, то на Лешу. – Я почему-то решила, что вы вместе. Выглядите точно как пара. Причем супружеская.

Смотрю на Лешу, чтобы улыбнуться, пусть и нервно немного, но… Леши нет. Он стоял в дверном проеме четыре секунды назад, а сейчас там пусто.

– Спасибо за чай.

– Даш, ты прости, если я что-то не так… – Вижу, что Оле действительно неловко за то, что она сказала. Она даже загрустила немного, когда тоже заметила, как Леша ушел.

– Все в порядке, честное слово, просто правда уже пора, нам в больницу еще. Скажи Матвею, что я забегу как-нибудь к нему!

Забираю свой рюкзак, бросаю туда телефон и выхожу в коридор, глазами ищу Лешу. Он стоит рядом совсем, далеко не ушел, спиной о стену опирается и смотрит под ноги себе.

А мне почему-то так грустно становится. Не знаю, в чем причина. Но как-то очень не по себе. И Леша такой же грустный… его так задела фраза Оли? Моя фраза? Почему? Что происходит? Я хотела бы понимать его лучше. Хотела бы знать о нем больше. Замечать, когда у него меняются эмоции, и по лицу читать, что он чувствует. Но… я пока не умею этого. Леша довольно закрытый, из него все клещами доставать нужно, и к тому, чтобы он до конца мне открылся, мы вместе топаем очень медленно.