— Да ну.

— Вот не сойти мне с этого места! — стукнул себя по груди почтовик. — Лет десять назад, когда объект законсервировали, пошли туда мужики цветным металлом поживиться. Федька, кстати, в числе первых забор перемахнул… И что вы думаете? — Хитро сощуренный глаз Фельдмаршала спрятался в морщинках. — Их оттуда так шуганули — до самой деревни бегом бежали, потом два дня синяки лечили, самогоном нервы восстанавливали. Несколько раз пытались «металлисты» за тем забором поживиться или хотя бы саму сетку-рабицу спереть, но… — Сергей Карпыч выразительно развел руками. — Вот взять, к примеру, бывшую турбазу в Сельце. Там от металла только ржавый гвоздь остался — года не прошло, стоят пустые щитовые домики, а в Сельце все матрасы со штампами «Турбаза «Сокол»».

Надежда Прохоровна поглядела на заросший стройным сосняком противоположный берег, подумала секунду и нехотя согласилась:

— Ну-у-у… может, и секретный объект был. — А про себя добавила: «Но вряд ли». В давние времена ходила Надя Губкина к санаторию землянику собирать и никакой секретной охраны у забора что-то не приметила. — Пойдем, Сережа. Нечего у этого дома отсвечивать.

Фельдмаршал согласился, двинулся было за угол, но, расслышав несущийся с улицы детский смех и женские окрики, остановился.

— Стечкины на прогулку вышли, — сказал настороженно. — Пойдемте-ка, Надежда Прохоровна, задами. Через заднюю калитку. Заодно и кроликов моих навестим.

— И к тебе зайдем, снимки места преступления посмотрим. Они у тебя распечатаны?

— Нет, в компьютере, — важно ответил Суворов и ходко покатился по узкой тропочке к задней калитке.

Тылы суворовских угодий украшали небольшие кучки кроличьего помета. К штакетнику прислонилась двухколесная тележка, этот самый навоз вывозящая. Сергей Карпович хозяйственно поправил совковую лопату у забора, радушно распахнул во всю ширь кривенькую дверку.

— Прошу, — сказал и повел Надежду Прохоровну знакомиться с ушастыми рекордсменами. По ходу дела успевал пожаловаться: — Вот тут мой Махаон сидел… Вот тут мне трухой глаза той ночью запорошили… Сюда вор шмыгнул — видите, все дрова, убегая, разворотил, — и огорченно пнул тапком здоровенный брус, явно вывернутый из стены одного из заколоченных парамоновских домов, — все недосуг убраться…

— Откуда дровишки-то, Сережа? — усмехнулась баба Надя.

Суворов поднял вверх раскрытые ладони:

— Все честь по чести, Надежда Прохоровна. Мы с Терентьевной на двоих разрушенный дом на дрова купили, все денежки сполна отдали. Пойдемте.

Участок бывшего почтового начальника поражал наполеоновским размахом и явной неприспособленностью отставного шефа к огородному хозяйству. Грядки вскапывались с тщанием, но без таланта, который, как известно, нужен, даже чтобы морковку ровно посадить. Плохо прореженные, любимые кроликами корнеплоды росли придушенными косыми рядами, капусту обглодали гусеницы — кружева какие-то получились, а не капуста! — картофельная ботва, в сравнении с Матрениной, смотрелась жалкой карликовой порослью.

Мужик на хозяйстве, вздохнула баба Надя. Подобрала валяющийся на земле совок и положила его на лавочку под сливами. Под лавочкой торчали обглоданные почти под корешок остатки одуванчика — еще одного любимого кроличьего лакомства.

Такие же обглодыши украшали и периметр довольно приличного, шитого сайдингом суворовского дома.

В доме было прохладно и немного пыльно. На всех горизонтальных поверхностях лежали и валялись газеты, журналы и книжки.