– Если Ева родит ребенка и даже если это будет сын, он будет принадлежать как мне, так и ей. Он станет наследником Рингвуда, как и вторым предполагаемым наследником титула Бькжаслов. Уверен, что она сочтет первое более важным. И воспитывать ребенка будет она, а не ты.

– И не ты? – спросил Вулф, но махнул рукой, отпуская Эйдана, прежде чем тот ответил. – Я ничего не скажу по поводу ее черного платья. По правде говоря, этот цвет идет ей больше, чем серый. Но она не должна быть в нем сегодня вечером, Эйдан. Я надеюсь, ты позаботишься об этом. Ты женился на упрямице!

Эйдан предпочел промолчать.

Бьюкасл встал.

– Мне надо кое-что сделать в бальном зале, – объяснил он. – Мы все соберемся в гостиной, когда вернется леди Эйдан.

И все в их семье повинуются желаниям герцога, подумал Эйдан, глядя вслед ушедшему брату. Удивительно, как Еве удалось пробить броню Бьюкасла и вызвать редкий для него всплеск человеческих чувств. Неужели и Вулф иногда испытывает сомнения в правильности поступков, которые он совершил в своей жизни?

* * *

Когда Ева вернулась из Сент-Джеймсского дворца, она чувствовала себя настолько измученной телом и душой, что ее единственным желанием было поскорее укрыться в отведенных им апартаментах, тем более что вечером она должна была присутствовать на балу. Но, увы, маркиза вышла вместе с ней из кареты, и ее надо было проводить в гостиную, где, как сообщил дворецкий, их ожидал чай.

После дворца, где ее не покидало ощущение нереальности происходящего, где все были одеты по моде прошлого века, Еве снова показалось, что она участвует в каком-то маскараде. Она перекинула шлейф через левую руку и собиралась подняться по лестнице. Но им навстречу спускался Эйдан.

– Так вы обе выжили? – сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. Трудно было понять, сердится он или нет. Эйдана редко можно было понять. Если бы ей не удалось заглянуть ему в душу, она поверила бы в его бесстрастную маску. Но теперь она знала лучше своего мужа.

– А почему бы и нет? – спросила его тетка, когда он взял каждую даму под руку.

Они медленно поднялись в гостиную. Ева с удовольствием подумала: как хорошо, что век кринолинов миновал.

– Так вот, Бьюкасл, – сказала леди Рочестер, входя в гостиную, – дело сделано. Нет ничего более трудного и утомительного, чем представление ко двору. Толчея была ужасная, а ожидание – бесконечным. Я радуюсь, что остается представить ко двору только одну Меган. А когда они с Фреей выйдут замуж, то смогут переложить эту обязанность на свою свекровь.

– Возможно, тетя, – сказал герцог, глядя на Еву, но не поднося лорнет к глазам, – что леди Эйдан возьмет на себя этот труд и в будущем году сама представит Морган.

Эйдан помог Еве справиться с ее обручами и шлейфом и сесть. Их взгляды встретились. Она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Его взгляд, как всегда, был непроницаем.

– Кажется, леди Эйдан, – сказала Фрея, – королева не приказала бросить вас в Тауэр и отрубить голову за то, что вы явились в черном.

– Кто-нибудь громко возмущался, Ева? – спросил Аллин.

– Нет. – Они все выжидающе смотрели на нее. – Никто.

– Ладно, девочка, – решительно сказала маркиза, – ты могла бы им все рассказать.

– Мы вместе с другими дамами, казалось, целую вечность ожидали в длинной галерее, – сказала Ева. – Наконец настала моя очередь, и нас позвали. Лорд-церемониймейстер расправил мой шлейф, а другой взял мою карточку и объявил мое имя. Ее величество сидела на троне. Я подошла, сделала реверане, поцеловала ей руку и затем отступила назад – все обошлось благополучно.