Какое-то время я наблюдал за игрой теней. Потом мысли поплыли в сторону.

Если бы Божен украл крест, то хрен бы он смог им пользоваться. Такие могущественные штуки не работают в любых руках, это я понимал ясно.

Значит, Божен теперь верховный волхв. Это хорошо. Это сразу снимает все проблемы с церковью.

Жаль, что он не сказал об этом раньше. Тайком отправил Пафнутия в капище. Видимо, просил разведать обстановку.

Что ж, его можно понять.

А Воисвет?

И с ним всё понятно. Он так хотел поскорее стать верховным волхвом, что не утерпел. Не дождался. Выбрался из Чистых Мхов, примчался в Старгород. И убил Любомира.

Может, и не думал об этом. Просто поспорили волхвы. Воисвет хотел пойти войной на нечисть, а Любомир ему запретил. Раз — и нет Любомира.

Но почему он не предвидел это? Сам же хвастал — вижу будущее любого человека. А Воисвета не разглядел.

Или предвидел? Но тогда получается...

Бля!

Знал он всё наперёд! Потому и крест Божену передал. Чтобы не достался Воисвету.

Любомир, как живой, возник передо мной. Покачал седой головой, прищурил хитрые глаза.

— Знаешь, как мне надоело землю-матушку топтать? За семьсот-то лет! Вот ты, Немой, другие миры видел?

Видел.

— Ну, вот, — кивнул Любомир. — А теперь моя очередь. Хорошего волхва за себя оставляю. При нём спокойно будет. И ты молодец, не подвёл меня. Спасибо, Немой! И прощай.

Любомир исчез.

Да пожалуйста! Жалко мне, что ли?

Бамс!

Серебристое сияние почти исчезло. Золотое горело ослепительно, словно солнце.

За миг до того, как серебро окончательно растворилось в золоте, на их границе возникла яркая белая точка. Она росла. Сначала стала величиной с яблоко. Потом — с человеческую голову. Затем выросла ещё и превратилась в огромный горящий шар.

Сердцевина шара потемнела и лопнула. Получилась дыра с горящими краями. Из этой дыры, кряхтя и хмурясь, полез невысокий крепкий старик в новых лаптях. Только в этот раз он лез лицом вперёд и не споткнулся.

Надо же! Сам Перун явился поглядеть, что его волхвы накуролесили.

Охереть!

Ну, смотри-смотри.

Перун, и в самом деле, поглядел по сторонам и нахмурился ещё больше. Подошёл к Воисвету. Упрямый волхв пытался подняться, зажимая рукой распоротый живот.

— Власти захотел? — спросил его Перун. — Решил, что лучше богов знаешь, как мир устроить?

— Я бился против нечисти во славу богов! — слабо, но твёрдо ответил Воисвет. — Во славу тебя, Перун! Нечисти не место на земле!

— Это ты так решил? И во славу богов надоумил сельского дурачка сжечь капище и изрубить моего идола?

Да! — выкрикнул Воисвет и закашлялся. По его острому подбородку потекла струйка крови. — Я должен был поднять народ на войну! Даже если ты не понимаешь! Мне всё равно! Я знаю, как должно быть!

— Дурачок.

Перун с досадой покачал головой. Потом наклонился, взял Воисвета за подбородок и легко повернул его голову. Раздался сухой треск. Рука волхва дёрнулась, длинные пальцы заскребли по земле и сжались в кулак.

— Дурачок, — повторил Перун. Выпрямился и посмотрел на меня.

Бамс!

Третий удар сердца отозвался болью в развороченной копьём груди.

Перун подошёл ко мне. Присел рядом на корточки, заглянул в глаза.

— Что, котяра, отбегался? — ласково спросил он и улыбнулся. — Больно? Ничего! Сейчас пойдём ко мне. Я тебя вылечу. Давно мечтал такого охеренного кота завести. Да я говорил уже.

Я собрал последние капли сил и покачал головой. Движение вышло еле заметным. Я подумал, что Перун не обратит на него внимания, и хотел испугаться. Но на испуг сил уже не осталось.

Перун заметил и с притворной досадой цокнул языком.