Оказывается, демон жадности по старой привычке уволок с собой демона лени. Тот напоследок ничего не сказал, только тяжело вздыхал и сопел. Наверное, снова уснул.

— А мне понравилось внутри тебя, Немой! — прошелестел демон лести. — В сущности, ты хороший парень! Я бы остался, но не бросать же товарищей.

С этими словами он тоже исчез, оставив в душе поганый горький привкус.

— Ты не обижайся, Немой! — проворковал демон лжи.

Тот самый гад, что уговорил меня вселить демонов в себя.

— Сам понимаешь, — продолжил он. — Нас, демонов, человеческими мерками мерить нельзя. Мы другие сущности, и ведём себя по-другому.

Бля!

Да я вас человеческой меркой мерить и не собирался! Пусть вас гробовщик меряет после того, как я до вас доберусь!

Змей заторопился к выходу. Я буквально чувствовал, как шуршит по моим потрохам его чешуя. Но мне было по херу.

Я пытался повернуть голову. Это мне удалось, и я увидел лежавшего на песке Божена.

Сначала мне показалось, что святоша без сознания, или умер. Но потом я увидел, как его правая рука медленно тянется к выпавшему из неё кресту.

Вот пухлые пальцы святоши обхватили крест. Жёлтый металл сверкнул на солнце. Божен поднял лицо к небу и что-то зашептал.

Ипать! Он же богов призывает! Ну, правильно! Кто ещё справится с кощеем, если Немой облажался?!

Вот только если боги убьют кощея, то и Глашка не выживет!

Я посмотрел на Глашку.

Она стояла, раскинув руки в стороны и закрыв глаза. Лицо у неё было теперь своё, молодое. И на этом молодом лице было написано такое наслаждение, как будто она не демонов пожирала, а угощалась райским нектаром, не меньше!

На Божена Глашка не обращала никакого внимания. А он всё шептал, вознося крест к осеннему небу.

Я пополз к святоше. Руки и ноги ещё не слушались — их сковывали оставшиеся демоны. Но с каждым вышедшим из меня демоном движения давались всё легче и легче.

— Да! — вскрикнула Глашка, и я снова обернулся на неё.

Она как будто стала выше ростом. В лице Глашки проступала грозная сила, делая его невозможно красивым.

И ещё я увидел, как Сытин схватился за рукоять шпаги. Узкий клинок тускло блеснул в дневном свете.

Сука, он же убьёт Глашку!

Я хрипло закричал и поднялся на колени — на большее не хватило сил.

Глашка открыла один глаз и небрежно махнула рукой в сторону Сытина. Сытин, словно брошенная кукла, покатился по песку.

— Я же велел тебе утихнуть, колдун! — звонким голосом сказала Глашка.

Хазарские воины бросились было к месту схватки, но застыли под холодным взглядом кощея.

Я снова пополз к Божену. Ползти на коленях получалось намного быстрее, чем на животе. Я уже почти добрался до святоши и приготовился выбить крест из его руки.

Пусть лучше кощей уйдёт живым, и Глашка тоже. Тогда у меня будет шанс её спасти!

Но в этот момент в небе послышался треск, словно разрывали на куски гигантское тряпичное полотно.

Я запрокинул голову и увидел, как рвётся небо.

И я ни хера не преувеличиваю!

Небо действительно разрывали на части. Облачная пелена разлеталась кусками, из-под неё проступала глубокая прозрачная синева. Но синева тут же расползалась по швам, и в разрывах я увидел угольно-чёрную пустоту. В ней даже звёзд не было!

По ушам резанул визг — это люди у костров кричали от ужаса. Я мог их понять — у них на глазах рушилось на хрен мироздание!

— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотал внутри меня демон коварства и быстро шмыгнул наружу.

Я вскочил с земли и подхватил меч.

А с угольно-чёрного неба уже падала ослепительно-белая молния!

Своей грудью я заслонил Глашку. Молния летела прямо в меня.