— Мне это хорошо известно, — усмехнулся он и быстро убрал руку, с которой стекала на землю вода.

— Ка-а-ак? — в шоке произнесла она. — Ты способен видеть через…

— У меня нет в этом нужды. Ты думаешь, что это такое?

С этими словами он потянул осторожно за край ночной рубашки, торчавший из-под свитера.

— Ладно, ладно, — пробормотала она, заправляя рубашку обратно. — Дело в том, что у меня не было возможности переодеться. И давно у меня торчит из-под свитера этот край?

— Думаю, со вчерашнего вечера, — ответил он. — Это просто очаровательно!

— Почему же ты ничего не сказал мне? — с упреком спросила она.

Он засмеялся. Он становился таким красивым, когда смеялся. Казалось, страна теней, по которой он странствовал, больше не мучает его.

— Успокойся, — ответил он. — Я заметил торчащую из-под свитера ночную рубашку всего полчаса назад, когда ты сидела на кровати. И тогда у меня не было настроения говорить об одежде.

Их мысли снова омрачились.

— О, Натаниель, — растерянно произнесла она. — Как можно быть такими циничными? Запихнуть покойника под кровать!

— А что им оставалось делать? Не могли же они отнести его к священнику! Ведь тогда миф о загадочной двери был бы раскрыт!

Эллен поежилась. Натаниель взял ее руку в свою холодную и мокрую ладонь, но одно это уже согрело ее.

— Эллен… — осторожно произнес он. — Как ты думаешь, можешь ли ты рассказать все сейчас? О том случае, происшедшем много лет назад. Теперь мы должны расстаться и больше не увидимся. И мне бы очень хотелось узнать обо всем.

Эллен долго сидела молча, прислушиваясь к голосу воспоминаний.

— Я замерзла, — жалобно произнесла она.

Натаниель понял, что она имеет в виду не внешний холод. И он взял ее ладони в свои сильные руки, словно желая дать ей силы и мужество.

— Это так трудно, — прошептала она. — Мне просто не о чем говорить…

— Это было всего лишь чувство, не так ли? Она кивнула, не глядя на него.

— Где это произошло?

— Мои родители снимали домик в одной из прекрасных горных долин. Если быть точной, то в Вальресе. Мне было тогда лет десять.

Он снова почувствовал исходящий от нее безрассудный страх. Словно не желая, чтобы этот страх передавался ему, она высвободила свои руки из его ладоней и немного отодвинулась. Потом продолжала дальше:

— Однажды я отправилась гулять одна… Ее руки беспомощно задрожали.

— Ах, Натаниель, я не могу! Тебе нужно это знать?

— Да. Многое в тебе станет для меня понятным.

— Ты выяснишь… обладаю ли я тем качеством, о котором ты говорил?

— Да.

Река журчала возле их ног. Издали доносились гудки автомобилей. Начинался новый день.

После долгого, напряженного молчания она снова заговорила. Она произносила слова, словно в каком-то трансе:

— Я шла по тропинке… Это была старая, наполовину заросшая тропа. Я не помню точно, но мне кажется, что я проходила мимо заброшенной фермы… Возможно, я ошибаюсь… Натаниель, я помню только лес… тропинку… а потом…

Дыхание ее стало прерывистым.

— А потом я почувствовала неописуемый страх. Он наполнял меня изнутри, без всякой видимой причины. Я огляделась по сторонам… но ничего не увидела. Если не считать покосившейся изгороди, травы, мха, елей… У меня осталось воспоминание о заросшей мхом каменной стене, но это могло быть совсем в другом месте и в другое время.