Голос Эллен затих сам по себе. Натаниель неотступно глядел на нее, в его светлых, желтых глазах светилось что-то жуткое.

А она снова и снова говорила о том, что встречалось ей по пути, не желая рассказывать о самом главном.

— Говори… — еле слышно произнес он.

Посмотрев ему прямо в глаза, Эллен почувствовала что-то вроде головокружения. Это было все равно, что лезть в пасть дракона: пути назад уже не было.

— Я… я просто задыхалась от этого страха, мне казалось, что в меня вселилась чья-то душа.

Услышав эти слова, Натаниель затаил дыханье, но она вряд ли заметила это. Она упала на колени, прижалась головой к его ладоням с такой силой, что он почувствовал боль.

Голос Эллен превратился в жалобный вопль, но она продолжала:

— Это была какая-то несчастная душа, Натаниель, злая-злая, но такая несчастная! Бесконечно одинокая и заледеневшая! И эта душа наполнила меня собой, умоляла меня о чем-то, о каком-то сострадании и понимании, возможно, эта душа страдала… возможно, это было безграничное отчаяние. Я не могла дышать, я чувствовала такой страх… такой страх… такой безумный страх…

Говоря об этом, Эллен ловила ртом воздух, жалобно всхлипывая.

— И тут мои ноги сами побежали. Я не принимала такого решения, ноги сами понесли меня. Я не понимала, куда бегу, и я убежала так далеко, так далеко… Думаю, я тогда просто лишилась рассудка, Натаниель, я бежала, преследуемая кем-то, дико крича…

Внезапно Эллен посмотрела на него с наивным, детским удивлением.

— Понимаешь, я слышала звук собственных шагов — но не только собственных. Это было так странно! Я слышала мужской кричащий — вместе со мной — голос! Он кричал от страха и невыносимой боли, и это было так странно, потому что та душа, которая вселилась в меня… я могла бы поклясться в этом… была душой какой-то женщины! Бывает же такое!

Натаниель кивнул.

— Бывает. Продолжай!

Эллен не отдавала себе отчета в том, что ведет себя как наивная и испуганная десятилетняя девочка. Но Натаниель обратил на это внимание.

— И я бежала… я пыталась уйти прочь от всего этого. От этих криков, от своего собственного крика. Но у меня ничего не получалось. И тут произошло нечто ужасное. Долина, по которой я бежала, была очень длинной, казалось, ей не будет конца, и тут я услышала еще один крик — но совершенно другой.

— В каком смысле?

— Это было похоже на собачий лай, отдающийся эхом от скал, злобный, короткий лай преследующих кого-то собак. Понимаешь?

— Да. Это был мужской или женский голос?

— Мужской. И одновременно я слышала другой жалобный крик. А позади себя я слышала крик женщины, которая, как я поняла, не бежала за мной, а оставалась на том самом месте, откуда я начала свой бег. Она не могла оттуда убежать.

Последние слова Эллен произнесла с удивлением, словно не понимая, что же держало эту женщину на месте.

— И вот, наконец, долина кончилась, и я увидела вдали дом, и постепенно успокоилась, наваждение прошло. Но я никогда не забуду того, что пережила.

Она почувствовала, как его рука гладит ее по волосам. Когда она взглянула на него, она увидела у него на глазах слезы.

— Дорогая Эллен, — печально произнес он. — Моя дорогая Эллен!

— Теперь ты получил ответ на свой вопрос? — застенчиво спросила она.

— Да. Теперь я получил ответ. Все оказалось так, как я и думал. Признаться, я не ожидал такой ясности.

Эллен не осмеливалась спросить, каким же особым качеством она обладает. Она боялась услышать от него ответ.

Она отвернулась, внезапно, устыдившись того, что наделала.