Я на лифте спустился вниз, попросил у водителя «Скорой» носилки и с ними вернулся в квартиру. Мне разрешили зайти в комнату. Ирина лежала на диване, лицо ее было мучнисто-белым.

– Собери, пожалуйста, в пакетик зубную щетку, пасту, мыло, – едва слышно попросила она и, стыдясь, совсем тихо добавила: – И бельишко какое-нибудь… Там, в шкафу, найдешь…

Едва сдерживая новый подкат слез, я зашел в спальню, открыл комод, вынул стопку разноцветных трусиков… Руки мои дрожали, от жалости трудно было дышать. «Все будет хорошо! Нельзя распускаться! Надо взять себя в руки!» – призывал я свое мужество, которого, как оказалось, у меня почти не осталось. Потом я уложил в мешочек зубную щетку и наполовину использованный тюбик с пастой. Мыльницу не нашел, пришлось завернуть кусочек мыла в бумагу… Ничего, вечером я принесу все необходимое… Доктор тронул меня за плечо. Я всматривался в его глаза, но они ничего не выражали.

– А вы не ели эту пиццу?.. Мгм… Хорошо… Заверните все, что осталось, в полиэтилен и передайте санитару. И беритесь за носилки, будем выходить!

Мне очень хотелось поговорить с врачом и услышать от него что-нибудь оптимистичное, но не рискнул. Зачем спрашивать? Разве врач не видит, что я весь издергался в ожидании. Если бы у него было что мне сказать, он бы сказал. А пока нечего в душу лезть.

Я взялся за носилки со стороны ног, чтобы видеть лицо Ирины. Мы зашли в кабину лифта. Ирина попыталась улыбнуться мне и даже подмигнула.

– Нос бодрей, Кирилл… – произнесла она. – Мне уже лучше. Я давно собиралась на диету сесть, и вот случай подвернулся…

– Куда вам на диету! – усмехнулся санитар. – И так худенькая!

– Скажу вам авторитетно, – вступил в разговор врач, – что все диеты, какие бы они ни были, вредны. Ограничение в пище – это да! Это я поддерживаю. Но диеты – ни в коем случае!

Медики говорили на отвлеченные темы, и у меня немного отлегло с души. Мы занесли Ирину в машину. Я склонился над ее лицом и шепнул:

– Вечером я приду к тебе.

Хотел поцеловать Ирину в губы, но она отвернула лицо, и я коснулся ее горячей щеки.

Захлопнулись дверцы, завелся мотор, «Скорая» тронулась с места и выехала из двора на дорогу. Я провожал ее до тех пор, пока она не скрылась из виду. «Ни сигнал, ни маячок не включили, – подумал я. – Значит, ничего страшного, торопиться не обязательно».

Я вернулся в опустевшую квартиру, сохранившую запах каких-то лекарств, встал посреди прихожей и стоял так долго-долго в полном оцепенении.

Глава 12

Кошка с зажмуренными глазками

Я только положил коробку на прилавок и еще ничего не успел произнести, как диспетчер заказов, в ярко-красной футболке с рисунком пиццы на груди, завалила меня стандартным набором вопросов:

– Претензии по качеству? Когда была доставлена? Сегодня? В котором часу? Адрес?

Она не отрывала глаз от экрана монитора, быстро щелкала по клавишам и всем своим видом показывала, что с подобного рода претензиями разбирается легко и быстро, ибо качество ее пиццы абсолютно и непоколебимо, как качество солнечного света или темноты ночи. Я продиктовал адрес Ирины. Диспетчер повернула монитор так, чтобы я тоже мог видеть экран.

– По этому адресу пицца не доставлялась, – сказала она. – Вот полный список заказов.

– Но пицца ваша?

– Пицца наша, – легко согласилась диспетчер.