Моретти закусил губу. Он почувствовал, как воспрял духом Род Сэмюэлс, от него прямо исходило возбуждение — вот проклятый ублюдок. Среди его помощников тоже возникло некое движение, послышался шелест бумаг у него за спиной. Присяжные подались вперед, все двенадцать — олицетворенное внимание. Они боялись пропустить хоть одно слово.

Моретти спокойно изучал свои ногти. Черт, на ногте большого пальца появилась уродливая заусеница.

— Не кажется ли вам, — спросил он, поднимая голову, — что шесть месяцев — слишком длительный срок для поддержки и слишком большой перерыв в практике?

— Вы не знаете ни моей сестры, ни моей практики.

Снова смех. Судья Уотсон Олни три раза ударил молоточком, призывая к тишине, — тук-тук-тук.

— Вы не читаете газет, доктор Хантер?

— Ну, не за границей же их читать!

— Справедливо было бы предположить, что образованный человек, такой, как вы, доктор Хантер, интересуется тем, что происходит в мире. Не так ли? Вы ведь психолог, доктор Хантер. А что касается данного конкретного события, то о нем писали в газетах всего мира.

Кристиан Хантер слегка подался вперед:

— Вот почему я и вернулся, мистер Моретти. Моя сестра как-то случайно в разговоре упомянула о процессе, и я узнал на фотографии миссис Карл-тон.

— Ясно, — произнес Моретти с весьма убедительным хмыканьем. — И вы не пожелали, чтобы на вас пала ответственность за судьбу невинной женщины, если вдруг ее признают виновной. Так?

— Верно, мистер Моретти, именно так. Моретти уставился на него.

— А младенец к тому времени родился?

— Да, но развод еще не был окончательно оформлен.

Моретти выдержал паузу, весь подобрался и бросил презрительный взгляд на свидетеля, потом переключил свое внимание на присяжных, стараясь внушить им: сейчас вы увидите, как я прижму негодяя!

— Сколько вам заплатили зато, чтобы вы вернулись в Нью-Йорк, доктор Хантер?

— Возражение!

Судья Олни нахмурился.

— Вы не должны оскорблять свидетеля, мистер Моретти.

— Но, ваша честь…

— Я хотел бы ответить на вопрос, ваша честь, — сказал Кристиан Хантер.

Олни хмуро посмотрел на свидетеля. Если этот человек и подкуплен, а такую возможность Олни считал весьма правдоподобной, то держался он безукоризненно, как настоящий профессионал. Судья медленно кивнул — пусть этот тип сам сунет голову в петлю, если ему пришла такая фантазия. Моретти сейчас перегрызет ему горло.

— После того, как я закончу давать показания, ваша честь, я буду рад предъявить мистеру Моретти перечень своих ценных бумаг и дам возможность побеседовать в моими бухгалтерами. Я не испытываю нужды в деньгах. У меня их более чем достаточно для моих потребностей. Меня невозможно подкупить.

Гул голосов усилился. Олни снова застучал своим молоточком. Он был так уверен, так чертовски уверен, что эта бледная молодая женщина виновна. Но теперь…

И только тут Моретти понял, что это тот самый Хантер. Кристиан Уэстфорд Хантер, разумеется, психолог, но не обычный, а такой, которому и делать-то ничего не надо, кроме как удовлетворенно рыгать после роскошного обеда, приготовленного в самом дорогом французском ресторане самым прославленным шеф-поваром.

Черт бы его побрал! Он ненавидел таким самодовольных, лощеных, богатых ублюдков, как Хантер. Психолог, так его разэдак! Для него это просто хобби, не более. Но почему он вздумал ее спасать? Почему?

Моретти не собирался сдаваться, пока еще не собирался, вовсе нет. Если потребуется, он добьется от судьи Олни, чтобы дело отложили. Черт, ведь судья понимал, что эта сука виновна.