— Какие крысы? — улыбаясь, с великолепно разыгранным удивлением, спросил Мурр: — Никаких крыс давным-давно и в помине нет.

— Ага! — со спины папы Марра подтвердил Лакки, расчесывая свой хвост: — Мы их это… того. Короче, и хвостов не осталось!

И все снова загомонили, замяукали…

Вскоре по улицам ночного города под хрустальный звон ломающегося на лужах тоненького ледка промчалась серая в темноте стая кошек. На спине самой первой из них сидел, хищно пригнувшись, маленький пушистый зверек, в котором знатоки животного мира без труда опознали бы обыкновенную чернохвостую ласку.

Потом по пятам за кошками весело протопали тоже серые во мраке лесные ежи. Замыкали же это странное шествие и вовсе неизвестно как оказавшиеся в такой кампании создания — морская свинка, черепаха верхом на роликовом коньке и кот-подросток, рыжий, со рваным ухом.

Дворник дома номер восемь, что на улице Пушкина, как раз вышел из дворницкой, намереваясь назло всем спящим жильцам пошаркать метлой по тротуару. Но когда мимо него в абсолютном молчании промелькнули серые тени, он в ужасе отшвырнул орудие своего труда и бросился наутек.

Наутро дворник вызвал врача и ушел на больничный. Но он так и не узнал, привиделись ему ночные кошки, ежи, морские свинки и черепахи, или нет…

Боевые Коты, Черноногие ежи и все остальные собрались на пустыре и отдыхали перед решающим броском из Города.

Чуть в стороне глыбился в темноте высокими стенами и толстыми трубами заброшенный Старый завод. Серп луны только-только выполз из-за тучи, и в его голубоватом свете красиво блестели замерзшие лужи и наст на осевших сугробах.

Отдыхать решили не больше часа — ночь катилась к утру, нужно было спешить. Ежики по большей части улеглись спать — они и так этой ночью потрудились на славу.

Боевые Коты разминались перед дальней дорогой — за время их плена лапы у многих ослабли, животы провисли, шерсть свалялась, и теперь надо было все приводить в порядок.

Пока суть да дело, Мурр, Боря, Лакки и Толстая Пыхча рассказывали недавним пленникам обо всем, что случилось с ними за это время. Особенно потрясли Боевых Котов истории о Великой битве с крысами, в которой Мурр одолел Хвостобоя, и спасение каланов от Одноглазого пирата.

— Если бы не мой сын… — авторитетно сказал папа Марр: — Еще неизвестно, какая судьба ждала бы нас в этом Институте, будь он трижды проклят! Может, и с нас, так же, как с этих морских бобров, поснимали бы шкуры, да и вся недолга…

Мурр от этих и многих других очень лестных для котенка слов прямо таки сиял в темноте, словно лампочка, но вредный Лакки, подкравшись незаметно с боку, неожиданно дернул Мурра за усы.

— Ой! — котенок вскочил на лапы, тряся головой: — Лакки, ты чего? За что?

— А это чтобы очень-то не зазнавался. — спокойно ответил Лакки, усевшись рядом с дедушкой Урром, а тот улыбнулся:

— Твой друг совершенно прав, маленький Мурр! Ты, конечно, молодец, но запомни — одинокий дуб и ветер ломает, а целую рощу осин и буре не одолеть! Твоя слава — она ведь не только твоя, она — ваша, всех-всех — и Борина, и Лакки, и Толстой Пыхчи, и всех ежей, и Гра, и Ш-ш-ш, и, конечно же, Рыцаря Ца, с которым я бы очень хотел познакомится. И даже Хомуса, Ква и Суслик-зона! Без каждого из них ничего могло бы не получится, и поэтому помни: важнее всего на свете — крепкая дружба, а слова, пусть даже и самые приятные — всего лишь слова, их ветер носит…

Дедушка Урр прищурился, посмотрел на тонкий серп месяца, и кряхтя, поднялся на лапы:

— Ну, коты, кошки и котята — пора! Если мы поспешим, если мы не будем жалеть сил, то уже следующей ночью мы впервые за долгое время будем спать свободными.