Миес подарила ей пару вязаных перчаток, а в пакете Глэдис были тончайшие носовые платки. Свекровь передала для нее круглую золотую брошку с бирюзой. Последний же подарок прятался в длинной узкой коробочке из темно-красного бархата. Это было золотое ожерелье, инкрустированное золотыми же листьями с сапфировыми цветами. Посередине сверкала крупная жемчужина.

– О, Боже мой, – выдохнула Трикси. – Это от тебя, Крийн? Оно так прекрасно… – Она осторожно дотронулась до ожерелья. – Я никогда не предполагала… Оно… оно… – Трикси едва сдерживала подступившие рыдания.

– Оно очень подойдет тебе, Беатрис, – закончил за нее Крийн. – Я рад, что подарок тебе понравился.

Она улыбнулась дрожащими губами:

– Я надену это в «Риц».

Днем они собрались в больницу – Крийну нужно было взрезать рождественского гуся и обойти с поздравлениями палаты. Пока он разговаривал с пациентами и обменивался вежливыми приветствиями с медсестрами, Трикси болтала со своими подружками. В одной из палат он взял ее за руку прямо при сестре-монахине Снелл, и Трикси охватила мстительная радость. Она была в том же платье, в каком выходила замуж, и Снелл, скосив глаза, с презрением оглядывала каждую складку на юбке.

А как приятно было снова очутиться дома! Они почаевничали, а потом и пообедали – рождественский обед был восхитителен. Какой замечательный день, подумала Трикси вечером, забравшись под одеяло. Полежав немного, она снова вылезла из постели, чтобы еще раз взглянуть на ожерелье. Какая красота! Ее до краев переполняло счастье. А вот если бы оно было подарено еще и с любовью, размечталась Трикси…

Ну и пусть профессор не любит ее, зато отношения у них прекрасные. Святки удались на славу. Они добрались до Восточного побережья, прогулялись по тем самым местам, куда как-то уже наведывались, и съели ланч в портовой гостинице, а вечером отлично поужинали и потанцевали в «Рице». Трикси так и таяла от счастья.

И лишь позже, вспоминая события прошедшего дня, она вдруг подумала, что они никогда не говорят о своем браке. Если Крийн отвлекался на время от своей медицины, он вел так называемую «светскую беседу», и так день за днем… Точно так он мог вести себя и со случайной знакомой, и с дальней родственницей, и даже с пациенткой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующий день после святок никаких планов у них не было. Профессор последний раз съездил в Тимоти, принял последнего частного пациента; теперь до конца февраля ему незачем оставаться в Англии. Видимо, день будет свободным, подумала Трикси, выбираясь из постели. Вещи можно собрать за полчаса, еще надо бы поболтать с Миес, а потом – потом можно будет снова куда-нибудь съездить… Так или иначе, весь день они будут вместе – она и Крийн. Она спустилась к завтраку, предвкушая что-то интересное.

За завтраком Крийн спросил:

– Я говорил тебе, что сегодня к нам кое-кто зайдет на кофе?

Дрогнувшей рукой Трикси поставила чашку на стол.

– Нет, не говорил. Кто же это будет?

– Мои коллеги из Тимоти; хотят пожелать нам счастливого путешествия.

– Понимаю. К чаю тоже надо ожидать гостей?

– Вполне возможно…

– Ладно, скажу об этом Миес. Но мы теперь никуда не можем отлучиться.

Он вдруг пристально посмотрел на нее.

– А ты бы хотела?

– Не так уж это обязательно, у меня еще достаточно дел до отъезда.

После завтрака она пошла искать Миес, чтобы попросить ее приготовить кофе и бисквиты для гостей, а потом пустилась в объяснения о том, как управлять домом, пока их не будет. Профессор каждый месяц выписывал Миес чек на домашние расходы.