— Я буду готова в пять тридцать, Чанг, — сказала она. — У нас будет больше часа до моей ванны.

— Очень хорошо, миледи.

— Да, видимо, папа захочет покататься минут через двадцать.

За это время граф как раз сочинит письмо маркизу, хотя, несомненно, у него возникнет несколько вариантов этого послания, прежде чем он на каком-нибудь остановится.

— Какую лошадь приготовить для его светлости? — спросил Чанг.

— Думаю, нам обоим, и мне, и папе, необходимо встряхнуться, — улыбнулась Эльмина. — Оседлайте двух новых лошадей, которых мы объезжаем. Они не дадут нам ни минуты покоя, так что не удастся ни о чем ни думать, ни говорить.

Легкая усмешка тронула губы Чанга.

Эльмина чмокнула Звездочку в нос и поспешила назад в холл, чтобы терпеливо дожидаться там отца.

Передав Бартону письмо для маркиза, граф появился перед ней с хмурым лицом, поскольку его не покидало чувство, будто вокруг происходит нечто такое, чего он явно не осознает до конца.

Откровенно говоря, граф даже не в силах был понять, доволен он или оскорблен столь высокомерным и необычным поведением маркиза Фалькона.

Глава вторая

— Маркиз Фалькон, ваша светлость! — объявил дворецкий.

Леди Карстэйрс издала радостный возглас, и лишь дверь за слугой закрылась, она уже бежала через всю гостиную навстречу маркизу, широко распахнув руки.

— Олстон, дорогой мой! — воскликнула она. — Я так расстроилась, узнав о вашем отъезде в имение, но вы вернулись!

— Да, я вернулся, — в своей обычной манере, нарочито растягивая слова, сказал маркиз.

Он поцеловал поочередно руки, в порыве протянутые к нему, но проигнорировал зовущие красные губы, пересек комнату и, повернувшись спиной к камину, остановился.

Леди Карстэйрс не спускала с него настороженных глаз.

Ей показалось странным, что он не обнял ее, но она слишком хорошо улавливала нюансы в настроении мужчин, поэтому воздержалась от вопросов.

Она медленно и по какой-то замысловатой траектории приблизилась к нему, прекрасно зная, что платье при движении облегает тело в нужных местах и ни один мужчина не в силах устоять перед ней, созерцая плавные изгибы ее фигуры и попутно восхищаясь ее красивым лицом.

— Как вы могли уехать, не предупредив меня? — пропела она нежным, тихим голосом, который у всех без исключения поклонников неизменно вызывал желание взять ее под свое покровительство.

— В Фалькон прибывали новые лошади, — объяснил маркиз, — и я хотел удостовериться, что они столь же хороши, как и при покупке, а также проследить, чтобы их правильно разместили по конюшням.

— Нисколько не сомневаюсь в их совершенстве — все, чем вы обладаете, превосходно. Надеюсь, среди них найдутся совсем необычные экземпляры, и тогда вы позволите мне править ими в парке.

Маркиз отметил про себя, что она сказала «править»: ее не интересовали верховые прогулки, более того — они не доставляли леди Карстэйрс никакого удовольствия.

Правда, иногда она появлялась верхом, дабы похвастаться своими шикарными амазонками, в них она затмевала большую часть женщин.

Кроме того, ей нравилось, когда ее сопровождала целая армия поклонников.

Вместо ожидаемого ею ответа маркиз произнес:

— Мне необходимо кое-что сообщить вам, Сафайра.

Ему всегда стоило большого труда запомнить правильное произношение этого имени, ибо он был твердо уверен, что леди Карстэйрс крестили именем Сара.

Но, превратившись в признанную красавицу, царившую в обществе, она сочла свое имя слишком банальным и поменяла его на Сафайру (или даже Сапфайру) — и лишь потому, что обладала бесподобным по красоте сапфировым ожерельем.