Идеи маркиза еще более укрепили Эльмину в мысли, что ей нельзя выглядеть маленькой, невзрачной, незначительной полевой маргариткой.

Так или иначе, она совершенно не сомневалась: леди Карстэйрс предстанет экзотической орхидеей, и соперничать с ней невозможно.

Поэтому Эльмине пришлось сконцентрировать все свои мысли только на самой себе, что она делала раньше крайне редко.

Чанг в этом вопросе ей не помощник.

И все же она чувствовала, как в определенном смысле он уже протянул ей руку помощи.

Ведь это он научил ее сосредотачиваться, внутренне собираться для достижения цели и находить решение проблем внутри самой себя.

Оставаясь в одиночестве, она занималась дыхательными упражнениями по специальной системе, которую монахи применяли для обучения своих питомцев до того, как те приступали к освоению карате.

Девушка тотчас увидела в своем воображении картину, и затем ей уже легко было выполнить желаемое.

Она решила поступить по-своему, кто бы ей что ни советовал.

Мама с гордостью достала старинную кружевную бельгийскую фату, хранившуюся в семье Уорнов уже двести лет.

Но для Эльмины фата оказалась слишком тяжеловесной, хотя она прекрасно должна смотреться на Мирабель.

К тому же, подумала Эльмина, если уж ткань для ее платья серебрится особым узором, то бельгийское кружево может оказаться абсолютно лишним.

Для фаты портниха приготовила тончайшего рисунка ткань, не белую, но цвета утреннего тумана, и расшила ее крошечными кристалликами, напоминавшими бриллиантовую россыпь, — они поблескивали на свету словно капли росы.

И, вновь бросая вызов традиции, Эльмина отказалась от торжественной процессии со шлейфом — пусть искрящаяся ткань свободно стелется за ней, когда она пойдет к алтарю.

Очередной проблемой стал выбор диадемы.

Маркиз прислал три, одна больше другой, но все они своим видом угнетали ее.

— О, как они бесподобны! Такое великолепие! — восклицала Мирабель.

Она примерила одну и тут же сказала:

— Обещай мне, когда я буду выходить замуж, ты позволишь мне позаимствовать у тебя вот эту. Если мне удастся ее надеть, это будет самая шикарная корона в моей жизни.

— Конечно, ты сможешь ее надеть! — не задумываясь ответила Эльмина.

А вот ей самой эта диадема совершенно не подходит.

Она в отчаянии смотрела на другие две.

Пока она мучилась вопросом, как ей поступить, к ней обратился отец:

— Мне кажется, дочка, нелепо тратить безумные деньги, которых у меня не так уж и много, на дорогой свадебный подарок, когда твой будущий муж столь, богат.

— Действительно, ни к чему расточительность, папа, — согласилась Эльмина.

— Вместе с тем, — задумчиво произнес граф, — людям покажется очень странным, если я не преподнесу тебе какое-либо украшение.

— В этом нет никакой надобности… — попыталась возразить девушка.

— И вот что я решил, — продолжал граф, не обращая внимания на ее слова. — Ты можешь взять в подарок от меня тот венок полевых цветов, который твоя бабушка носила совсем еще юной девушкой.

У Эльмины от радости перехватило дыхание. Именно эту семейную драгоценность она любила больше всего и всегда ею любовалась.

Но венок постоянно хранился в сейфе, и она никогда ни на ком его не видела.

Графиня предпочитала надевать более внушительную диадему, а граф всегда опасался, что из венка могут выпасть камни, а ему совсем не хотелось рисковать ими.

Теперь, слушая отца, Эльмина поняла — именно этого ей не хватало в свадебном наряде.

Венок из полевых цветов искусно выполнил некий знаменитый ювелир восемнадцатого столетия.

В семье хранился портрет ее бабушки в двенадцатилетнем возрасте, на котором она изображена в этом венке.