Изменить размер шрифта - +

Обратный полет прошел без приключений, казалось, все неприятности остались позади, а открывавшиеся сверху виды были так же великолепны, как и раньше. Она могла бы любить эту землю, подумала Кирстен, когда они делали круг над Бюфьорденом. Красивая страна, культурная, с прекрасной историей, с образом жизни, который ей очень по душе. Пусть и разбавленная, но все же норвежская кровь все еще течет в ее жилах.

Терье, очевидно, был полностью поглощен управлением самолетом. На обратном пути он почти не разговаривал, хотя в его поведении и не чувствовалось натянутости. Кирстен тоже не знала, о чем говорить, и целиком погрузилась в свои мысли. Она устала от долгого сидения в самолете и мечтала принять душ и переодеться. По приезде она позвонит Нильсу и скажет, что с удовольствием проведет с ним воскресенье, хотя это и будет беспардонной ложью. Пусть Терье терзается и сходит с ума.

Лейф так спокойно приветствовал их, будто они вернулись с послеобеденной прогулки. Вынужденные посадки и задержки — не редкость, когда имеешь дело с маленьким гидропланом, сделала вывод Кирстен. Да еще и погода сулит неожиданности. Когда они приземлялись, шел дождь, и, хотя он теперь перестал, небо оставалось серым, затянутым тучами, обещавшими продолжение дождя. Одна надежда — что к понедельнику, когда вечером празднуют день летнего солнцестояния, погода разгуляется.

Вымыв голову и уложив волосы щеткой, Кирстен чуть подкрасила губы, наложила легкий макияж и надела лимонного цвета рубашку из хлопка и сандалии. Потом, проверив перед зеркалом улыбку, она нашла ее совершенно фальшивой и, немного погримасничав, попыталась придать ей хоть чуть-чуть искренности. Притворяться равнодушной — пустая трата времени. Но прошлая ночь должна быть вычеркнута из памяти.

Легко сказать, но сделать это просто невозможно, когда Терье был рядом. При его появлении в светло-серых брюках и в более темной рубашке пульс у нее заметно участился, а когда они встретились взглядами, сердце екнуло и чуть ли не остановилось.

—Вы собирались позвонить родителям, — напомнил он за обедом. — Они могут быть дома в субботу вечером?

—Думаю, что да, — сказала Кирстен. — Они нечасто выходят из дому.

— Нет ничего плохого в желании побыть дома, — спокойно вступил в разговор Лейф, словно заметив в ее голосе оборонительные нотки. — В последнее время я тоже часто предпочитаю оставаться у себя. Мне приятно, что вы решили сказать родителям, где сейчас находитесь. После того как вы закончили разговор, наверно, я тоже мог бы поговорить с вашим отцом?

— Конечно, когда он справится с шоком от неожиданности, то придет в восторг, услышав вас, — поддержала его предложение Кирстен.

— И вам надо позвонить Нильсу, — добавил Лейф. — Он был очень настойчив.

Прежде чем ответить, Кирстен сделала минутную паузу в надежде, не скажет ли чего Терье, но тот промолчал.

— Сначала я позвоню ему, — нехотя согласилась Кирстен, еще точно не решив, что она скажет Нильсу. Ей не хотелось проводить с ним воскресенье, но еще меньше ей хотелось, чтобы Терье чувствовал себя обязанным развлекать ее и дальше после того, что он уже сделал.

Руне, как обычно, хранил молчание, полностью игнорируя присутствие Кирстен. В тот вечер он выглядел особенно сморщенным, кожа почти просвечивала. Ему восемьдесят четыре, оставшиеся годы сочтены, подумала Кирстен, и он, должно быть, сам сознает этот факт. Тем более важно и неотложно для нее найти к нему подход. Но она и представления не имела, как это сделать. Терье отказался вести переговоры о прощении ее бабушки, а его сестры. Одна надежда на Лейфа. Во всяком случае, попытаться следует.

Лейф продиктовал ей номер телефона, чтобы она позвонила Нильсу. Кирстен очень надеялась, что в этот час в субботу вечером его не будет дома, но в трубке раздался его голос.

Быстрый переход